Тема: судьба долгостроя в центре Благовещенска и перспективы развития Института
– Здравствуйте. В последнее время активно ведутся разговоры вокруг долгостроя на перекрестке Зейская-Калинина. Здание начали строить еще в 80-х годах как будущий научно-исследовательский институт. Но в 1994 году строительство заморозили, и перспективы пока туманны. Тем временем областные власти предложили ученым отказаться от этой земли, те против. Почему нам сегодня об этом расскажет Андрей Анатольевич Сорокин, директор Института геологии и природопользования ДВО РАН. Здравствуйте, Андрей Анатольевич.
– Здравствуйте.
– Вам предлагают не просто отдать землю, а предлагают взамен другую землю, почему вы отказываетесь?
– Во-первых, я должен сказать, что на самом деле идет процесс, вернее попытка отжатия государственной собственности в частные структуры. Это не только моя точка зрения, это мнение наших сотрудников, то есть, сотрудников нашего института, это мнение директорского корпуса, с которым я плотно общаюсь, и академического сообщества.
– А почему такое мнение сложилось?
– Помните, мы с вами обсуждали и «Мавританию», и сейчас недострой, это звенья…
– «Мавритания» находится в вашем институте природопользования и геологии.
– Да, поэтому прежде, чем обсуждать какой-то частный вопрос, надо взглянуть немного сверху на проблему. Я пытаюсь сейчас вот это объяснить. В распоряжении института мы имеем четыре здания, все четыре здания в центре города, в том числе и бывшая «Мавритания». Несмотря на то, что у нас четыре здания, у нас имеется огромный дефицит площадей. Это приблизительно две тысячи квадратных метров. Откуда он берется? Оттого, что у нас дорогостоящее оборудование, которое требует соответствующего размещения. Общая стоимость оборудования составляет 260-270 миллионов рублей. Это по сегодняшнему курсу, хотя мы должны понимать, что оно существенно дороже стоило. И любой, кто имеет отношение к хозяйству, понимает, что такое четыре здания. Это четыре крыши, четыре вахтера, четыре электрохозяйства. Поэтому моя задача как директора – собрать всех в одном, компактно, скажем так.
– Вот это вот и предполагалось, когда начали строить вот это здание.
– Совершенно верно. Это раз.
– И плюс палеонтологический музей там рядом должен был быть, да?
– Да. Но в этом же здании помимо просто переезда сотрудников мы планируем сделать аналитический центр федерального уровня. То есть, уровня Дальневосточного федерального округа.
– Вот сейчас вам предлагают эту землю отдать области. А взамен, когда у вас возникнет финансирование, когда будут какие-то деньги, вам дадут другую землю в городе. Что вас смущает?
– Нас смущает то, что это иллюзорность. Во-первых, когда будут деньги, допустим, чтобы включиться в программу строительства, уже нужен участок. И поэтому заявиться на строительство без участка нам не разрешит никто. То есть, документы не будут приняты.
– То есть этот участок с коммуникациями, я так понимаю. Там уже все подведено к этому участку?
– Да. Потом говорят, что все-таки, когда будет, мы вам дадим, и вы соберетесь вместе. Возникает закономерный вопрос. У нас же уже сейчас есть этот участок, помогите нам собраться вместе. Причем, такой проект о котором мы сейчас рассказали. Когда мы собираемся вместе автоматически решается вопрос с «Мавританией». Мы просто добровольно оттуда уходим, может быть, с небольшим банкетом в пользу тех, к кому это переходит. Если этот земельный участок изъять, на котором находится этот недострой, куда мы должны были переехать, и где планируется музей динозавров, вопрос по передаче городу «Мавритании» просто отмирает, он просто не будет не решен никогда. Спросите меня почему.
– Почему?
– Потому что нам чтобы перевезти «Мавританию» и то оборудование, которое там, нужно здание приблизительно две тысячи квадратных метров с потолками выше 3,30.
– Как здесь спроектировано, здесь высокие потолки.
– Да, совершенно верно, есть в городе такое здание? Нет. Предположим, оно чудесным образом завтра появится. Так вот, чтобы перевести туда оборудование потребуется приблизительно 180-200 миллионов. Откуда такие деньги?
– А в каком состоянии сейчас конструкции? Тут реально достраивать, или их нужно сносить? Изучали этот вопрос?
– Вы знаете, этот вопрос действительно очень часто возникает в прессе и так далее. Дело в том, что оценить может только комиссия. Это ни я, ни вы, и ни человек со стороны.
– Такая оценка была когда-либо?
– Конечно, она была, по-моему, лет шесть назад. Там было написано, что ограниченно годные верхние конструкции, но фундамент годный.
– Шесть лет назад.
– Да. Но понимаете мы говорим не о завершении строительства. Мы говорим о строительстве. Комиссия может решить, что надо снести, поставить заново. Но нам-то какая разница, нам нужны площади, где мы собираемся это все разместить. Потому что хозяином являемся не мы, а Министерство науки и высшего образования.
– Ну это федеральная собственность, земля федеральной собственности.
– Поэтому любые деньги, когда будут совершаться какие-то действия с этим, будут идти мимо института. Поэтому здесь нет какой-то коммерческой цели. Мы не видим эти деньги, если будут какие-то действия совершаться в нашу пользу с этим зданием.
– Как министерство, как владелец земли, смотрит на этот вопрос?
– Вы знаете, я провел там достаточно длительный период, и как у Змея Горыныча, у каждого департамента своя точка зрения. Есть департаменты, которые открыто нас поддерживают. Есть департаменты, которые говорят, что денег нет, поэтому решайте с губернатором. Но никто не говорил, что в программе допустим ФАИП отказано. Но, очевидно, это такая чиновничья позиция. В прессе действительно существует информация, согласно которой наш губернатор встречался с Катюковым…
– Катюков – это министр науки и высшего образования.
– Да. Но в начале декабря я также встречался с Катюковым на камеру и в присутствии большого количества присутствующих, в том числе и Олега Николаевича Кожемяко, потому что он в курсе этого всего. Я изложил свою позицию и свой вопрос по поводу, как нам в дальнейшем действовать. Из ответа я понял, что не надо рассматривать вариант переезда, надо строить, потом отдавать.
– Фактически, если суммировать то, что вы говорите, такой земли в центре города нет. Там у вас один гектар, да? Значит вам если предлагать землю, то только где-то за городом, но вы не готовы туда ехать. Что касается зданий, вы тоже не видите зданий, которые бы подходили к вашим требованиям, чтобы перевезти туда то оборудование, которое у вас есть.
– Практически так. Здания нет, это мы знаем. Вопрос, что вот вы нам сейчас отдайте, а потом когда-нибудь мы вам отдадим, этот вопрос нас в принципе не устраивает.
– А обсуждался вопрос о том, чтобы областные власти помогли вам с достройкой? Вам нужно зайти, я так понимаю, в федеральную программу, ближайшие три года вы в нее не вошли. Так. В силах ли губернатора, посодействовать, чтобы все-таки институт был построен?
– Во-первых, предложения о помощи прозвучали только буквально в конце прошлой недели когда наш вопрос по недострою заслушивался на заседании городской думы, комитета по экономике городской думы. Там был вопрос: чем конкретно мы вам можем помочь? Вот надо сказать, что впервые за мое директорство, это 12 лет, чиновники, депутаты, тоже можно считать чиновники…
– Представители власти.
– Представители власти предложили свою помощь. То есть, где-то они понимают, что это вопрос не меня как директора института, это вопрос будущего фундаментальной науки.
– Науки амурской, я так понимаю.
– Да, это интеллектуальный потенциал области, и поэтому мы либо помогаем, либо мы не помогаем. Это было впервые за всю эту историю. Да, конечно, я сейчас попытаюсь что-то реализовать из этих предложений. И, может быть, всю эту шумиху, которая сейчас происходит вокруг этого здания, я попытаюсь направить это в какой-то конструктивный…
– То есть, областные власти могут вам помочь, чтобы в эту программу попасть?
– Я очень рассчитывал на эту помощь, потому что нас никто особо никогда не спрашивал, какие последствия неправильно принятого решения. Мы сейчас стоим на развилке. Если мы выберем тот путь отчуждения этого имущества, согласитесь, я как директор института, как никто другой острее понимаю, к чему это все приведет. И я попытался сейчас все это изложить. То есть, мы будем законсервированы навсегда. В наших четырех зданиях, не полностью приспособленных для аналитической службы.
– Вы там так и останетесь, да.
– Закрытых для, скажем так, выполнения услуг для города. Вопрос по Богдашке закрывается, закрывается вопрос по палеонтологическому музею. Мы можем существовать, надо сказать, что этого вполне достаточно, чтобы мы выполняли свое государственное задание.
– Но развиваться, я так понимаю, вы не будете.
– Парадоксальность ситуации в том, что я пытаюсь что-то сделать, чтобы в области были палеонтологические музеи. Чтобы был великолепным образом оснащенный аналитический центр, чтобы мы отдали городу Богдана Хмельницкого….
– «Мавританию» вы имеете в виду?
– «Мавританию». В итоге меня за это бьют по рукам. И сделать это посредством того, чтобы в область в город пришли федеральные деньги. И вот за это меня пытаются наказать.
– А как вы думаете, почему вдруг возник такой интерес к этой земле? Столько лет вопрос не возникал, а тут, оказывается, эти конструкции стали опасны. Знаю, что в городскую думу поступило письмо от жителей, что эти конструкции могут представлять опасность.
– Да, и они появились очень странным образом.
– То есть, они не первый год стоят и не единственный долгострой в городе, собственно.
– Да, это письмо жителей возникло совершенно странным образом после того, как в газете начался муссироваться вопрос по недострою. На мой взгляд, просто нашелся инвестор, который просто готов здесь что-то построить. Я не берусь сказать, что здесь собираются построить.
– Интересно что, да. Но я думаю, что не музей, однозначно.
– То, что он отодвинет перспективы развития науки, это совершенно точно. Мы – успешно развивающийся коллектив со своими проблемами. Молодежно развивающийся коллектив. Если какие-то движения будут неаккуратные в нашу сторону, первая отреагирует молодежь. Она просто начнет сваливать. В связи с тем, что у нас пограничное положение, у нас есть, в настоящий момент еще продолжается проект с китайцами через российский фонд фундаментальных исследований. У нас очень тесные работы с японцами. Вообще, разговор может идти о создании международных лабораторий. Ну вот здесь давайте это и сделаем. Это будет и престиж Амурской области.
– А реально, что Москва выделит деньги на строительство такого достаточно крупного объекта? Там нужно, насколько я знаю, полмиллиарда.
– Пол миллиарда и даже больше.
– Это реально вообще?
– Это если говорить о стоимости, вот в этой стоимости полмиллиарда и даже больше, 150 – это «начинка», воздуховоды, трансформаторы.
– Вы верите, что они могут выделить такие деньги, чтобы построить такое здание в Благовещенске?
– Вы знаете, кто будет этим заниматься. За последние годы я понял, что мнение директора института и даже мнение РАН здесь не играет ключевой роли.
– А кто?
– Я думаю, что если область заинтересована в развитии такой ситуации, как я сказал, то есть помочь в развитии науки, я думаю что она может в этом деле помочь. В отношении наук можно поступить тремя путями. Можно не замечать, и мы будем потихоньку развиваться, можно помочь и соответственно получить достаточно неплохой эффект от нас. Можно нас, грубо говоря, прижать, отобрать, распределить, а там как получится. Вот к сожалению сейчас один из путей неконструктивный, последний. К сожалению. Но я думаю, что все-таки мы сможем достучаться разными способами, чтобы переломить эту ситуацию.
– Спасибо большое, что вы сегодня к нам пришли чтобы донести свою позицию. Говорили мы сегодня о судьбе долгостроя на перекрестке Зейская-Калинина и сегодня выслушали мнение ученых. Это были «Простые вопросы». Желаю всего хорошего. До свидания.
Источник новости: http://www.amur.info/simple/2019/01/29/9649