Тема: новые методики борьбы с болью
– Здравствуйте. Сегодня мы поговорим на больную тему, причем в буквальном смысле. Что такое хроническая боль и радиочастотная абляция. Эти «Простые вопросы», которые я задам врачу анастезиологу-реаниматологу Денису Переверзеву.
– Денис Игоревич, добрый день.
– Здравствуйте.
– Расскажите, что такое хронические боли, у кого они проявляются, кого это беспокоит?
– Хронической болью называется та боль, которая сопровождается дольше нормального периода заживления. Обычно специалисты выделяют на это временной интервал в размере трех месяцев. Если у пациента после получения какой-либо травмы либо развития заболевания болевой синдром сохранился больше трех месяцев, то мы имеем право такую боль называть хронической.
– Ну это как бывает, зуб побаливает где-то слегка, ты не обращаешь внимания, думаешь, ну не пойду к стоматологу, тянешь, тянешь, тянешь, три месяца прошло, можно делать абляцию?
– В целом, да. Отсрочка лечения острого болевого синдрома иногда является причиной его трансформации в хронический. Дело в том, что конкретное применение метода радиочастотной денервации применимо не ко всем локализациям болей. Существует несколько специфических болевых синдромов, у которых этот метод наиболее показан, если говорить конкретно о нем.
– И кому.
– В целом, список достаточно большой. В первую очередь, это люди с аксиальной болью, с болями в позвоночнике. Конкретно патологии, при которых может применяться данная противоболевая методика: спондилоартроз, например, радикулопатии, вызванные сдавлением корешков спинно-мозговых нервов, грыжами, либо гипертрофированными фасеточными суставами, это артроз крестцово-подвздошного сочленения, артроз тазобедренного, либо коленного суставов, и болевой синдром в плече – наиболее частые причины для применения данной методики.
– Я так понимаю, обычно люди старшего поколения, наверное, приходят, либо спортсмены. Кто чаще всего подпадает под эту категорию?
– Основная масса пациентов из тех, кому мы данную методику применяем, конечно, это пациенты возрастные. Как правило, это те пациенты, которые исчерпали возможности консервативных методик, те, кому не помогает другая противоболевая терапия, даже интервенционная, например, те же самые блокады. Тогда наступает «звездный час» радиочастотной денервации, потому что, скорее всего, только она способна помочь пациенту контролировать болевой синдром на различный промежуток времени.
– То есть, абляция и так называемые блокады – это не смежные понятия, это разные вещи?
– Абсолютно разные вещи. Иногда они похожи по методике выполнения. Выполняются под теми же методами визуаляционного контроля, рентген либо ультразвуковая навигация, но принцип их разный. При так называемой блокаде, или как правильно говорится, «локальная фармакотерапия», в очаг боли вводится смесь местного анестетика и противовоспалительного препарата. А радиочастотная денервация – это специфическое температурное воздействие, либо воздействие просто электромагнитного поля на путь проведения боли, как правило. Когда происходит физическое разрушение нерва либо прекращается передача болевых импульсов по нему.
– На простых словах. Как это происходит, какая методика? Ну, вот, человек пришел к вам, он ложится, и что вы с ним делаете?
– Как правило, все это происходит в условиях операционной. Мы используем либо ультразвуковую, либо рентгенологическую навигацию. Определяем точки внедрения игл в организм. Как правило, игла должна быть установлена таким образом, чтобы она напрямую контактировала к нервам. Потому что зона воздействия очень маленькая, буквально несколько квадратных миллиметров, на самом деле. Это очень удобно, потому что это безопасно. Мы не будем повреждать другие нервные структуры, не будем приносить пациенту в организм большие разрушения своим радиочастотным воздействием. Это презиционно, то есть, воздействуем только на ту структуру, которая нам нужна. После того, как пациенту иглы установили, в нужном положении проводятся различные виды стимуляций. Стимуляция – это способ подтверждения правильного положения игл. Она бывает моторная, сенсорная – все это медицинские тонкости, я думаю, что их сложно будет понять. После того, как мы повторно убедились в правильном положении игл, мы включаем кнопку «старт».
– И что происходит, собственно говоря? Прижигается нерв или обволакивается чем-то? В чем суть?
– Грубо говоря, нерв прижигается. Дело в том, что специальная игла для проведения данной манипуляции имеет не изолированный кончик, и именно этот кончик нагревается до высокой температуры. Той температуры, которую мы зададим в настройках нашего прибора. Как правило, это 70, 80, 90 градусов, экспозиция, время воздействия – до двух минут. Этого вполне хватает, чтобы разрушить оболочку нерва. Важно заметить, что нерв разрушается обратимо. То есть, рано или поздно проведение импульсации к нему, в том числе, и болевой, снова произойдет. С одной стороны, это неудобно для пациента, потому что к нему вернется болевой синдром.
– Сколько времени пройдет после, грубо говоря, манипуляции с его организмом, с нервом, и когда боль вернется?
– В разные сроки. В среднем выделяются интервалы от трех месяцев до двух лет. При различных зонах воздействия эти сроки также разнятся. Например, болевой синдром в плече можно контролировать таким методом на срок до полугода, после этого боль снова происходит повторно. А болевой синдром в спине можно укротить на срок до полутора-двух лет. У нас есть пациенты, которые уже больше года болеют гораздо меньше нежели до проведения РЧА. Это те пациенты, которым мы процедуру проводили впервые.
– Человек, которому вы проводили процедуру, потом должен какой-то период провести в больнице на койке. Каков процент его возвращения в строй, в работу?
– 100% возвращения в строй. Процедура выполняется в амбулаторном режиме. Срок наблюдения после проведения данной манипуляции не более двух часов. После этого пациент способен заниматься обычными делами. Ну, конечно, мы рекомендуем в первые дни после проведения процедуры функционировать, скажем так, в щадящем режиме, потому что это более логично.
– Не на беговую дорожку.
– Да, но серьезных ограничений на какую-либо физическую активность, по крайней мере, на бытовую, данная манипуляция не накладывает.
– Мы все понимаем, что боль – это, обычно, сигнал какой-то болезни. Не происходит ли, что эта процедура маскирует боль и, соответственно, человек начинает еще больше двигаться и, грубо, говоря, какой-то его сустав, какой-то орган, еще больше травмируется? А потом это приведет к более серьезным последствиям.
– То, что вы сказали, справедливо для острой боли, потому что острую боль называют сторожевым псом здоровья. Она всегда сигнализирует об опасности, как раз, это ее прямая функция. Хроническая боль эту приспособительную функцию утратила вообще. Хроническая боль – это не только неприятный симптом, это самостоятельное заболевание. Она существует раздельно от основного, и не всегда, скажем так, заболевание, которое выражено менее, например, вторая или третья степень артроза, болит меньше, чем четвертая. Бывает так, что даже рентгенологические признаки этого заболевания, конкретно артроза, выглядят на вторую степень, а болевой синдром он причиняет крайне серьезный, который ограничивает пациента полностью, не дает ему возможность даже двигаться. Поэтому мы говорим только о контроле хронической боли. Для контроля над острой болью существуют совершенно другие методики. Ими, как правило, занимаемся тоже мы, анестезиологи, но в условиях стационара и у пациентов, которые там находятся.
– Так вопрос тогда, может ли человек самостоятельно определить, хроническая у него боль, либо острая? Либо, все-таки, перед тем, как делать процедуру, надо обратиться к специалисту?
– Как правило, рандомизация пациентов происходит по временному интервалу продолжительности боли. Это три месяца и больше, это раз. А второе – хроническая боль сопровождается совсем другими психоэмоциональными переживаниями. Как правило, пациент от такой боли депрессивен, он отрывается от социума, отрывается от своей семьи. Неслучайно хроническая боль является причиной депрессии и, допустим, суицидальные попытки у пациентов с хронической болью наблюдаются гораздо чаще, нежели у пациентов без боли при том же самом заболевании.
– В принципе, если ты чувствуешь, что тебе плохо, то надо идти к терапевту, а он направит.
– Однозначно, если хроническая боль как-то ограничивает функционал пациента, если она мешает ему жить, не дает ему принимать пищу, не дает ему спокойно спать, на фоне этого рушатся отношения в семье, то однозначно это тревожный симптом, нужно с этим что-то делать.
– Я так понимаю, эта процедура не типична, для амурской, да что там, для мировой медицины. Кто занимается этим, какие специалисты? И самое главное, где вы обучались.
– Эта процедура более типична, конечно же для стран Европы и Америки, там она применяется уже более двух-трех десятков лет, причем очень широко. В Америке существуют несколько десятков тысяч противоболевых центров по всей стране. Грубо говоря, они там находятся через каждый квартал. Большего, либо меньшего размера эти клиники, тем не менее, они свою работу выполняют. У нас в России радиочастотная абляция применяется в нескольких десятках центров. Как правило, такую работу делают либо анестезиологи, либо нейрохирурги. Потому что большинство клиник боли базируются на этих отделениях либо нейрохирургии, либо анестезиологии и реанимации.
– Наши благовещенские специалисты где обучались?
– Конкретно мы учились в Москве. Тогда проходили специализацию первый раз в больнице по управлению делами Президента. Учились мы у наших коллег анестезиологов. В целом практика управления боли более типична для анестезиологов, потому что так исторически сложилось.
– А сейчас вы продолжаете как-то развиваться, совершенствоваться?
– Разумеется, продолжаем, потому что поле для этой деятельности еще огромное. Мы многое уже умеем, но еще большему нам, наверное, еще предстоит научиться. Стараемся два-три раза в год посещать различные семинары, конференции, какие-то мастер-классы в Москве. Ближайший из них будет в середине декабря, мы обязательно примем в нем участие.
– В последнее время часто говорят о таком понятии как паллиативная медицина. Вот абляции и паллиативная медицина – насколько это смежные понятия и насколько они близки?
– Если рассматривать абляцию как одну из составных методик по контролю за хронической болью, то в таком контексте можно сформулировать такую мысль: составная часть паллиативной помощи – это как раз обезболивание. То есть, тогда, когда медицина бессильна, она не может как-то радикально повлиять на течение основного заболевания, чаще всего мы говорим об онкопатологиях. Хотя, конечно паллиативные пациенты, это не только онкопациенты. Это больные многими заболеваниями, которые прогрессируют неуклонно, прогрессируют долго, те, которые много болеют и испытывают тяжелые симптомы – все они являются паллиативными. Например, даже пациенты с болезнью Бехтерева в терминальных стадиях или люди с сердечно-сосудистыми заболеваниями в стадии декомпенсации. Мировая медицина их тоже рассматривает как паллиативных. Но если говорим конкретно об онкопациентах, то наша основная задача в такой ситуации не ускорить или не отдалить конец жизни пациета, а сделать это наиболее комфортно, так чтобы пациент уходил в иной мир без болевых ощущений, чтобы он больше времени общался с родственниками. Как-то стабилизировать его настроение, его психологический статус на этом фоне. Потому что в терминальной фазе онкопатологии болевой синдром – это основная причина жалоб, и он наблюдается у 90-95 процентов пациентов.
– А по статистике, вернемся к хронической боли, как много вообще людей страдают хронической болью?
– Такую статистику мы не проводили, но есть статистика мировая. По данным Всемирной ассоциации здравоохранения порядка 20-25% взрослого населения (взрослого, пожилого, старческого) страдают какой-либо хронической болью. Мы сейчас не говорим, что всем этим 25%, то есть, каждому четвертому, нужно применять наши методики. Хроническая боль может успешно контролироваться с помощью консервативных средств. Достаточно регулярно принимать таблетки, допустим, мазать пораженные места мазями и так далее. И вполне высок процент успеха даже у этих методик. Мы работаем с теми, кому такое лечение не помогло.
– Более конкретная борьба с болью, скажем так.
– Да.
– Ну что же, спасибо большое за интересную беседу. Хочется верить, что благовещенцы будут меньше страдать от хронической боли. Ну, и теперь будут знать, что она лечится. Спасибо большое. Будьте здоровы, друзья.
Источник новости: http://www.amur.info/simple/2018/11/1/9367