В Приамурье более четырёх тысяч тяжелобольных инвалидов на три месяца остались без памперсов, пандусы они выбивают через скандалы и обращения на телевидение. Главная причина общественно-властного пренебрежения к самым несчастным – равнодушие ответственных лиц.
В Приамурье более четырёх тысяч тяжелобольных инвалидов на три месяца остались без памперсов, пандусы они выбивают через скандалы и обращения на телевидение. Главная причина общественно-властного пренебрежения к самым несчастным – равнодушие ответственных лиц.
Пандус-«свечка»
Городок Завитинск – тоска даже по амурским меркам. Полуразорённые останки бывшего военного городка, после ухода частей добрая треть домов – обезображенные руины.
В видавшей жизнь пятиэтажке живут три инвалида первой группы. Так сошлось. У крайнего подъезда куцый и крутой пандус тупым утюгом воткнулся в разливанную грязь двора.
– Я мужа по этому пандусу могу спустить и поднять только при помощи трёх человек. Сам он на коляске по нему никогда в жизни не сможет спуститься –- говорит Марина Луценко.
Её супруг Андрей Зикунов стал глубоким инвалидом пять лет назад: тридцатидевятилетний, здоровый мужик поехал купаться в первый день отпуска. Нырнул и… вода вытолкнула на поверхность его почти безжизненное тело. Всё, что ниже шеи, перестало слушаться в одну секунду…
Компрессионный перелом трёх шейных позвонков, пострадал спинной мозг, за пять лет колоссальными усилиями и железной волей у болезни удалось отвоевать самую малость. Андрей научился самостоятельно кушать, отвечать на телефонные звонки и переключать телевизионные каналы.
Весь остальной быт – только при помощи супруги.
Три года после того, как Андрея Зикунова признали инвалидом первой группы бессрочно, ему вообще не устанавливали пандус, каждый выход на улицу 90-килограммогового мужика был самым настоящим адом.
Пандус (как позже выяснилось – бракованный) установили только после того, как Марина обратилась за помощью на местное телевидение.
– Пришёл какой-то Вазген, с ним ещё четыре человека. Сделали то, что сделали. Они ушли, а мы мучаемся, – вздыхает Марина Луценко.
Реабилитация от дяди Коли
За пять лет инвалидности Андрея он единственный раз по «горящей» путёвке съездил в специализированный санаторий. На этом вся государственная реабилитация и закончилась.
К кровати Андрея прикручен самодельно-деревянный станок, при помощи которого он стоит по несколько часов в день.
– Это мы в санатории увидели и сфотографировали, дядя Коля-плотник за пять тысяч нам его и сделал по фотографии. Это приспособление меня сильно выручает, благодаря станку ноги тренирую, – говорит Андрей Зикунов.
Социальную службу Завитинского района возглавляет Айгуль Журман.
Сегодня в Приамурье нет ни одного специализированного центра для комплексной реабилитации инвалидов. Люди, потерявшие здоровье, часто попадают в межведомственный зазор ненужности и остаются один на один со своими проблемами
Вместе с ней всё население малочисленного района социально «окормляют» двадцать три человека. Возглавляемое ею учреждение – это целое управление социальной защиты населения.
– Понимаете, у нас нет специализированного центра по обслуживанию пожилых и этих, ну как их…. Инвалидами их сейчас называть нельзя… Ну, малоподвижных групп населения. Вот там, где есть такие центры, ситуация совсем иная, – говорит Айгуль Журман.
– За пять лет инвалидности Андрея ни разу не поздравили с Новым годом или днём рождения. Он ни разу не был на концерте или на другом культурном мероприятии, – пытаюсь достучаться я.
– Я же вам говорю, у нас центра нет, – на той же ноте отвечает Айгуль Оразовна.
Пока одни обещания
Александр Михайлович Холошенко улыбчивый и усатый. Он может только беспомощно улыбаться и махать рукой. Инфаркт, инсульт, ампутация обеих ног. Уже пять лет как бывший слесарь локомотивного депо не встаёт с постели, за ним ухаживает его жена.
– Нам в этом году не дали ни одного памперса, говорят, какие-то торги ещё не разыграли. Звонишь в соцстрах, а там такие грубияны, трубку бросают, ничего добром не объяснив, – говорит Галина Даниловна Холошенко.
Памперсы для лежачего человека – это гарантия относительного комфорта, а для его родственников – великая помощь. Поэтому они просто жизненно необходимы.
– Половина пенсии на них уходит, чеки собираю, но оплатят ли – неизвестно, – вздыхает Алла Даниловна.
Она говорит, что социальные работники в их доме – гости крайне редкие.
Аня Старчеус – инвалид детства, у девочки тяжёлая форма ДЦП и ещё «букет» сопутствующих, труднопроизносимых диагнозов.
Ей памперсы тоже положены согласно программе индивидуальной реабилитации.
– В этом году мы их ещё не получали. Пока одни обещания, – говорит её мама Светлана Старчеус.
Торги наши тяжкие
С 2011 по декабрь 2015 года инвалидов средствами индивидуальной реабилитации обеспечивало региональное министерство социальной защиты населения.
– В 2014 году федеральный бюджет прекратил финансирование специалистов, которые работали в этой сфере. А региональному бюджету это оказалось не под силу. Вот поэтому мы были вынуждены отказаться. Отказывались с тяжёлым сердцем, но поймите, невозможно эти функции выполнять без денег, – говорит Юлия Рябинина, министр социальной защиты населения Амурской области.
С января 2016 года техническими средствами реабилитации инвалидов, а в этот перечень входят и памперсы – начали заниматься в региональном отделении Фонда социального страхования населения.
Отреставрированное здание Фонда построено в начале ХХ века и снаружи напоминает царский дворец. Внутри узкие коридоры и тесные клети кабинетов.
Главная «инвалидность» кроется в нашей ментальности: общество не готово к тому, что рядом с нами будет жить человек с ограниченными физическими возможностями
– Деньги на средства реабилитации к нам поступили только в январе этого года. Торги шли два месяца, вот и получилось, что в первом квартале инвалиды оказались без памперсов, – говорит Любовь Павленко, управляющая амурским отделением Фонда.
Ситуация была предсказуемая. Одни профессионалы от соцзащиты, передавая четыре тысячи обездоленных, прекрасно понимали, что раз деньги на средства реабилитации пришли с опозданием, то, учитывая механизм и сроки аукционов, армии несчастных придётся ждать гарантированной государством помощи минимум три месяца.
Другие профессионалы тоже знали, что инвалиды на долгое время останутся без элементарных средств гигиены, но ничего не сделали, чтобы хоть как-то исправить эту «мокрую» ситуацию.
Почему нельзя было передать социальные полномочия от министерства к фонду не в начале года, а в другое время, предварительно сделав необходимый запас средств технической реабилитации? Чтобы переходный период прошёл максимально безболезненно для тех, кому и так очень больно.
Сегодня в Приамурье нет ни одного специализированного центра для комплексной реабилитации инвалидов. Люди, потерявшие здоровье, часто попадают в межведомственный зазор ненужности и остаются один на один со своими проблемами.
– Министерство труда разрабатывает положение, согласно которому все аспекты реабилитации инвалида будут контролировать медико-экспертные бюро. Они будут отслеживать программу индивидуальной реабилитации каждого человека с ограниченными возможностями здоровья, – говорит Юлия Рябинина.
Сегодня реабилитацией и социальной адаптацией инвалидов занимаются разные ведомства: от минздрава до центра занятости. За всеми этими ведомствами нет единого контроля. А без контроля, как известно, не бывает порядка.
…Главная «инвалидность» кроется в нашей ментальности: общество не готово к тому, что рядом с нами будет жить человек с ограниченными физическими возможностями. В Приамурье федеральная программа «Доступная среда» начала делать свои первые шаги всего шесть лет назад. Шаги слабые: один вперед, два назад. Так и топчемся на месте в полной уверенности, что беда случится с кем угодно, но только не с нами.
Прямая речь
Марина Гайдай, инвалид I группы, член исполкома регионального отделения Общественного Народного Фронта:
– Вы, здоровые люди, не можете себе даже представить ту грань унижения, которую испытывает инвалид без памперса. Инвалид, у которого нарушены тазовые функции. В нашем социальном государстве хорошие законы для инвалидов, но они почти не работают. Никто не следит за их исполнением. Я не могу попасть на приём к руководителю Фонда социального страхования, помещение фонда такое, что на второй этаж в инвалидной коляске подняться невозможно. А руководитель на первый этаж к неходячим посетителям не спускается. Так мне сказали в приёмной Фонда. Я была членом Амурской общественной палаты, за два года наш профильный комитет, который курирует жизнь инвалидов, собирался всего один раз. О чём после этого ещё можно говорить?
Фото: kaliningrad.life
Источник новости: http://www.amur.info/column/yaroshenko/6446