Ведущая — Эльвира Оверченко:
Сегодня у меня в гостях в программе «Простые вопросы» Евгений ЕРЕМИН, известный в Благовещенске как бард, поэт, а в последнее время еще и как романист. Человек, который вечно перпендикулярен привычным взглядам на жизнь.
– Не секрет, что наш разговор начался задолго до записи. Ты написал роман и показал его мне.
– Это было не так, Эля. Я позвонил и сказал: «Возьми ручку и листок» – помнишь? И начал диктовать: «Евгений Еремин, роман “Страх”». Перед тобой мой новый роман.
– Вот один листочек, на нем написано: «Евгений Еремин, роман “Страх”, «ам ить мы жить-то боимся».
– Могла бы уже выучить наизусть, Эля.
– Это – роман? Ты серьезно считаешь, что это роман? Это твоя очередная оригинальность или ты как аспирант кафедры литературы считаешь, что это и правда роман?
– Я, при ясном уме и твердой памяти, положа руку на «Альманах» скажу что это, конечно, роман.
| «Под романом мы привыкли понимать большие “гроссбухи” – Достоевский, Толстой. К роману мы привыкли подходить количественно» |  |
||
– По каким признакам ты определил, что это именно роман?
– А по каким признакам это не роман? Роман – это становящийся, новый жанр. Ему всего лет 300. Под романом мы привыкли понимать такие «гроссбухи» – Достоевский, Толстой. Мы привыкли подходить к этому количественно. Вот возьмем, например, телефонную книжку. Это роман или не роман? Книга такая же толстая, большая, вместительная. В ней очень много действующих лиц. Телефонный справочник очень похож на роман, но это не роман.
– Есть все, что положено – автор, название, жанр, содержание?
– Предложение – это фраза! Это текст, гипертекст. Это как тема для сочинения. Она попадает тебе в голову, и у тебя в голове начинает писаться роман. Индивидуальный, отдельный роман про твои страхи, про твою жизнь. Вот как флешка – втыкаешь ее в компьютер и все – роман!
– Ты скажешь, что твой жанр – народно-столбовой роман. Что это значит? Это где, на столбах публикуется?
– Именно на столбах. Есть такой жанр, как я недавно узнал из разговора с нашим романистом Алексеем Воронковым, где-то в России есть такой жанр – заборный роман. Писатели берут, печатают прямо на длинных заборах, пишут с продолжением.
– Листы с текстом выкладываются прямо на заборах.
– Да! Старые сдирают; наклеивают дальше. Существует такая парадигма выхода книги к читателю.
– Издают?
– Издают. Уже издан в Японии. Вроде бы должен издаться в Германии.
– Ты учишь китайских студентов? Если не ошибаюсь, ты преподаешь им историю русской литературы?
– Да, все так.
– Они у тебя пишут стихи, сочинения в стихотворной форме. На русском языке?
– Да.
| «Китайские студенты чувствуют русское слово живее, чем мы, потому что наш слух уже “замылился”» | |
||
– Неужели они органично, правильно, живо чувствуют русское слово?
– Я думаю, они чувствуют русское слово и иногда они чувствуют его, может быть, даже живее, чем мы, потому что наш слух уже «замылился» к некоторым словам. Мы же носители, мы же богатые, у нас же есть самый великий русский язык. Китайские студенты подходят к этому как индеец, увидевший белых людей. Чистый эксперимент.
– Может что-нибудь прочитать из тех стихотворений? Тем более, что некоторые из них даже опубликованы в альманахе.
– Силами кафедры литературы педагогигческого университета, силами многих неравнодушных людей выходит альманах. Вот стихотворение, которое мне очень понравилось. Оно называется «Стихотворение о Пушкине». Вот может русский человек назвать произведение «Красивый Пушкин»? Я думаю, нет.
Вот Пушкин. Такой высокий, такой храбрый.
Ваша душа всегда течет, как беспрерывная Волга.
Увлажнит землю неконечная точка.
Кто может сказать о Пушкине «неконечная точка»?
– Что-то восточное в этом есть. Давайте поговорим о поэзии, которая пока не нашла отражения в альманахах. Вскоре должен издан какой-то труд, посвященный 150-летию амурской литературе. И там нет одного направления – рок-поэзии 1980–90-х годов. На самом ли деле это так? Упущено ли это направление для исследования?
– Оно не то что упущено. Его вообще как бы и нет. Это белое пятно на карте литературы. В силу чего? Потому что артефактов нет. Рок-н-рольщики меньше всего думали о том, чтобы оставить след в истории. Никто не печатал своих текстов.
– Даже текстов нет? Может быть, остались записи на пленке?
– Я спорю и считаю, что пленка может считаться самиздатом. Это просто другой носитель. Если я набрал текст, то это считается самиздатом, а если я записал тот же текст, то это уже не считается.
– Была ли она, амурская рок-поэзия 80-х?
– Конечно.
– Тебе как исследователю литературы, интересно этим заняться?
– Очень интересно. Если бы было время, я бы этим с удовольствием занялся. Невозможно сказать об амурской литературе полно, если у нас сразу же с 1970-х годов начинаются сразу 90-е и вообще, целая эпоха, целое поколение просто осталось незамеченным.
| «Рок-поэзия – это живое существо, возникшее для очищения мозолей с языка» | |
||
– Кому как не вам, издателю-романисту, заняться этим.
– Пользуясь случаем, я хотел бы бросить клич: у кого сохранились какие-то тексты, кто знает, где сейчас находятся те наши рок-н-рольные динозавры, если сохранились какие-то артефакты, давайте соберем их. Я помню, что в свое время Женя Брунников издал один номер рок-н-рольной газеты «Ту-ту».
Что такое рок-поэзия в свое время? Это просто возникшее живое существо для очищения мозолей с языка. Помнишь, как говорили в школах 70-х годов? Абзацы каких-то неживых слов. Просто пришел, прилетел рок-н-ролл и дал какое-то честное, живое слово. В свое время это было и с Маяковским, и с символистами, футуристами. Кто-то приходит и начинает говорить. Это воспринимается в штыки – «Выпендреж», «Так не говорят, вы что! Надо говорить классическим языком»
– А позже, когда…
– Позже, когда все это умирает, когда тело умерло, когда его можно препарировать, все признают – о, это же была литература!
– За твоей стеной стоит гитара…
– поет
А ты вон с проруби какао хлебни,
А ты землицей-то губы намажь,
А ты станцуй да не побрезгай со мной,
Ну эту, твою тарантеллу.
А что нам космос – с ним детей не крестить.
У нас вон сколь под ногтями земли,
И песен уйма, да все не про нас…
Так ты хоть эту нако-сь, послушай.
Комбайны не утки,
Комбайны – мужчины.
Когда по колено рассвет,
Ну как тут уснуть –
Да проснись же, Эльвира!
Представь, что нас нет…
Сегодня у меня в гостях был бард, поэт и теперь уже романист-минималист Евгений Еремин.
Источник новости: http://www.amur.info/easy/2009/01/30/1218.html