Ведущий — Александр Ярошенко:
Продолжение беседы Александра Ярошенко с министром здравоохранения Амурской области Юрием МАКСИМОВЫМ.
– Когда мы анонсировали программу с вами, было очень много звонков, обращений, писем. Один звонок, на наш взгляд, был особенно интересный. Был задан вопрос, который касается тысяч амурчан: «Когда будет осуществляться финансирование государственной программы по поводу лечения больных гепатитом С? Я стою в очереди на противовирусное лечение, но программа не финансировалась ни в прошлом, ни в текущем году. Будет ли программа работать в этом году?» Судя по голосу, вопрос задала молодая женщина. Девушка и ласковый убийца, гепатит С…
– Да, это действительно, очень серьезное заболевание. Его лечение – чрезвычайно дорогостоящее. Один пациент обойдется бюджету порядка полумиллиона рублей в год. Это очень большие расходы. В настоящее время в России работает программа. «Пилотные» территории, на которых опробуется эта программа, нарабатывают схемы организации такой работы. В последующем эта программа будет принята на всей территории Российской Федерации, соответственно, она начнет работать и у нас, на территории Амурской области.
– Но сейчас этой программы нет. Как лечиться человеку?
– Сейчас закончу ответ. В нашей области в тех случаях, когда есть острая необходимость, медицинские показания, мы обеспечиваем этих больных лечением.
– Разве есть случаи, когда больные гепатитом С не нуждаются в лечении?
– Нет. Есть острые медицинские показания, по которым мы должны обеспечивать лечение больных.
| «В учреждениях здравоохранения есть избыточное количество коек и сейчас оно приводится в соответствие условиям» |  |
||
– Они во всех случаях нуждаются в лечении.
– Давайте по-другому: в нашей системе мы все делаем в плане профилактики этого заболевания. В прошлом году мы получили вакцины для профилактики гепатита. И этими вакцинами осуществляем первую и вторую аппликации. В нынешнем году мы будем вынуждены провести третью аппликацию для того, чтобы была профилактика, чтобы выработать у людей иммунитет к заболеванию гепатитом. Но все-таки, я думаю, что это комплексная программа, которая никак не может быть выполнена в одночасье.
– Сокращение койко-мест, закрытие амбулаторий (особенно на селе) называется словом «оптимизация». Сколько больниц было закрыто за последний год-два-три?
– Я думаю, что опять-таки мы не разъясняем правильно и до конца. В Амурской области принята программа совершенствования амбулаторно-поликлинической помощи. Цель была такова: за счет уменьшения организаций первичной медико-санитарной помощи повлиять на здоровье людей и добиться улучшения их здоровья. По этой программе и предусмотрено, что фельдшерско-акушерские пункты должны функционировать там, где они были и должны быть. Фактически, ни один пункт не закрыт. Кроме этого мы ставим задачу – открытие сельских врачебных амбулаторий там, где это необходимо. Эти мероприятия уже проводятся. В крупных городах проводится работа по созданию кабинетов врачей общей практики с тем, чтобы приблизить врачей к местам проживания горожан. Поэтому ни о каком сокращении учреждений здравоохранения и речи быть не может.
– Значит, ничего не сократили?
– Абсолютно нет. Другой вопрос, что действительно, в учреждениях здравоохранения есть избыточное количество коек. Сейчас оно приводится в соответствие. Нужно создать надлежащие условия пребывания для больных. Если вы бывали в больницах, могли видеть, что на трех-четырех квадратных метрах располагается одна койка. А норматив развертывания коек – девять квадратных метров. Эта работа, конечно, проводится.
– Не проще ли будет увеличивать метры, чтобы не сокращать койки?
– Очень многие учреждения здравоохранения фактически эксплуатируются не на полную мощность. Есть места, куда можно развернуть койки, но необходимости в этих койках нет. Поэтому речь должна идти все-таки не о том, чтобы строить новые больницы. Нужно интенсифицировать сам лечебно-диагностический процесс в больницах.
– Недавно я вернулся из командировки. Был в Сковородинском районе, поселок Мадалан. Глубинка – дна не достать. Там есть такая Антонина Малахова, раньше она работала фельдшером в этом поселке. Еще давно она ушла на пенсию, и вот уже много лет жители этого поселка обходятся без всякой медицинской помощи. Малахова – деятельная женщина. Она всюду пишет письма по этому поводу. Так вот, ей пришел ответ за вашей подписью. Читаю: «Население Мадалана 460 человек. В нем есть фельдшерский пункт. Недавно отремонтировали окна, заменили проводку». Но в этом письме нет ни слова про то, когда, собственно, туда приедет фельдшер? Антонина Малахова удивляется: «Зачем мне это писать? Да я каждого из этих 460 человек по тону сердца могу узнать, 30 лет с ними проработала». В чиновничьих ответах часто содержится некий канцеляризм, вы уж меня простите. Все перечислено. А когда все-таки в Мадалан приедет фельдшер?
– Тут вот что получается. Мы учим специалистов в средних медицинских заведениях, в медицинской академии за счет бюджета. Общество тратит на это бюджетные средства, огромные средства. Общество, государство или правительство не оставило за собой права на распределение выпускников этих учебных заведений. Это нонсенс!
– Согласен.
– Ответственно могу сказать о том, что рабочее место есть. Но специалисты не доезжают до учреждений здравоохранения. Позвольте спросить, кто виновен в том, что человек не едет в Мадалан? Ведь мы распределяем туда выпускников.
| «Рабочие места есть, но специалисты не доезжают до учреждений здравоохранения» | |
||
– Местная власть, которая не предоставит новому фельдшеру ни жилья, ни дров, ни света.
– Могу с этим не согласиться. В самом Сковородине подготовлены три квартиры для врачей. Везде даем рекламу, приглашаем работать врачей – а они не едут! Хотя установлена и повышенная заработная плата. И точно так же – на том фельдшерском пункте. Проблему я знаю; с губернатором Амурской области мы совсем недавно было в Сковородине, обозначили проблемы еще раз, для себя, и идем, опять-таки, на распределение выпускников. Мы будем предлагать им эту работу.
– Вопрос о зарплате. На телефонную линию позвонила, судя по голосу, уставшая молодая девушка. Она перечисляет: почему в медицине такая нагрузка, почему зарплата – 6 800 рублей… А какая зарплата у министра здравоохранения?
– До последнего момента я получал 41 000 рублей в месяц. Я назначен недавно, и поэтому, я полагаю, может быть добавлено еще 9 000 рублей.
– Получается, грубо говоря, 50 000 рублей?
– Да, так.
– В народе говорят, что министры получают по сто тысяч?
– Кто говорят, может прийти и проверить. То, что в народе говорят – это фольклор. Работа министра это не часовая работа. Мой режим работы – с семи часов утра до девяти часов вечера. Каждый день. Нет ни выходных, ни праздников. Я бы даже хотел сказать, что фактически о каждом больном, поступившем в тяжелом состоянии в любую больницу области – в районную, городскую или областную, – меня немедленно информируют об этом и я начинаю работать над этими вопросами. Поэтому если кто-то желает поработать на моем месте, то почему нет. Это не запрещено.
– Следующий вопрос к вам не как к министру, а как к врачу и как к человеку. Ваш предшественник на этом посту, Рамиль Тураев, после отсидки в СИЗО принят в медицинскую академию на кафедру организации здравоохранения. Вы не находите, что это цинично? Преподавать студентам организацию здравоохранения после всех этих полетов, о которых не знает только ленивый?
– Есть вопросы этичные и неэтичные. Я полагаю, что ваш вопрос неэтичен. Поэтому разрешите мне не отвечать на этот вопрос.
– Ваше право. Последний вопрос: к 150-летию Амурской области вышла замечательная книга – «Здравоохранение Амурской области». Меня резанула строчка: по материнской смертности в 2007 году мы потеряли при родах девять мам и заняли первое – позорное! – во всей Российской Федерации. Здесь написано: «Прямые причины смерти женщин по вине акушеров – шесть случаев». Шесть этих акушеров продолжают работать в амурском здравоохранении?
– Это, действительно, очень плохой показатель для области. В этом направлении мы проводим определенную работу. Я неслучайно сказал, что каждый случай поступления женщины берется на учет министром. О каждом случае мне докладывают.
– О каждом случае гибели роженицы?
– Что вы! О поступлении женщины в больницу и о том, что ей нужна помощь.
| «Каждый случай поступления в больницу беременной женщины с угрозой для нее или для ее ребенка я беру на учет» | |
||
– Вам докладывают о каждой роженице?
– С осложненной беременностью. Благодаря тому, что мы внедрили эту систему, я могу вам сказать. Вот вы упомянули про зарплату министра. Люди праздновали наступление Нового года. А у нас первого января был случай, когда в перинатальный центр города поступила женщина в тяжелейшем состоянии и мы фактически день и ночь занимались оказанием помощи этой женщине. Мы ее спасли. В праздничные, в выходные дни, увеличивается количество таких случаев. Каждый случай поступления женщины с угрозой мы берем на учет. И лечим.
– Но все-таки, те шесть акушеров продолжают работать сегодня?
– Часть из них не работает. По каждому случаю проведено служебное расследование, правоохранительные органы тоже проводят расследования. Дела по каждому случаю были переданы в суды и часть из этих акушеров-гинекологов уже не работает.
В том, что наше здоровье находится в наших руках, я убедился и сегодня, после нашего разговора с Юрием Максимовым, министром здравоохранения Амурской области.
Источник новости: http://www.amur.info/easy/2009/01/28/1216.html