Ведущий — Павел Савинкин:
«Все меньше окружающей природы, все больше окружающей среды», – обронил однажды поэт. Сегодня мы попытаемся разобраться в том, прав ли он был. В этом нам поможет наш гость, эколог, директор амурской общественной экологической организации АмурСОЭС Петр ОСИПОВ.
– Петр Евгеньевич, земной шар как взбесился: Украина ворует газ, на Ближнем Востоке эскалация военных действий, все мировое пространство разъедает мировой экономический кризис – все СМИ только об этом и говорят. А что происходит вокруг нас, в том пространстве, в той среде, в которой мы обитаем? Или это – непопулярная тема?
– К сожалению, у нас – как всегда – больше внимания уделяется непосредственно насущным вопросам. То сформировавшееся общество, к сожалению, ориентировано, в основном, на потребление, оно сейчас больше внимания уделяет тому, что сейчас угрожает: Европа замерзает из-за отсутствия газа, кто виноват и что делать с долларом и с евро и так далее… А вещи, о которых необходимо думать – о том, в какой среде нам предстоит жить – забываются. Будет доллар – будет евро, но есть риск, что нам будет попросту нечем дышать и нечего будет пить. Ресурсы, жизненно необходимые человеку, могут быть утрачены.
– Такая опасность существует?
– Конечно.
| «Энергетики стараются показывать только лишь положительные стороны результатов мониторинга окружающей среды» |  |
||
– Сегодня мы пользуемся плодами деятельности Зейской и Бурейской ГЭС – это флагманы нашей энергетики. При желании можно найти цифры, которые показывают, как мы энергетически богаты. Но ведется ли анализ негативных сторон деятельности этих объектов?
– Бурейская ГЭС, как более современная структура, ведет мониторинг окружающей среды. Но, к сожалению, энергетики стараются показывать только лишь положительные стороны. Вы совершенно правильно сказали, что эти крупнейшие ГЭС – флагманы нашей энергетики, которые, действительно, дают огромные энергоресурсы. Но, к сожалению, этот ресурс не используется в Амурской области. У нас нет производственных мощностей, которые бы потребляли этот энергоресурс.
Я думаю, уже большинство наших телезрителей и читателей получили квитанции по квартплате. Стало ясно, что плата за электроэнергию поднялась. А в промышленности, в сельском хозяйстве все еще хуже. В то же время ГЭС создают довольно много проблем: есть проблемы с отчуждением территории; проблемы с отчуждением лесов. Кроме того, реализация этих проектов должна сопровождаться компенсациями по ущербам животному и растительному миру. К сожалению, эти компенсации недостаточны. Те суммы, которые были прописаны в проектах, и те результаты деятельности, которые получились, совершенно не соответствуют.
– Эти результаты каким-то образом просчитываются или же они были просчитаны, но оказались ошибочными?
– Тут очень сложно сказать, где была ошибка и где была недоработка.
– А где был злой умысел – вот так можно?
– К сожалению, можно. Посмотрим на состояние ложи Бурейского водохранилища, когда оно затапливалось, сколько леса там ушло. На фотографиях отчетливо видны затапливаемые деревья, которые даже не были срублены – их довольно много, – виден лес, плывущий по водохранилищу, причем этого леса было чрезвычайно много. Это тот лес, который срубили и должны были вывезти, но он остался лежать на ложе водохранилища. Более того: когда перестали справляться с вывозом леса, было получено разрешение на сжигание этого леса. Это – огромное количество парникового газа, поступившего в атмосферу. Это – локации пожаров в лесах, потому что когда горели огромные площади вырубленного леса, пожары никто не контролировал, палы уходили в лесной фонд и в результате мы потеряли довольно серьезное количество лесных ресурсов в эти районах. Мы утратили довольно большие площади сосняков, в том числе и в особо охраняемых территориях, допустим, в Желундинском заказнике. Это была одна из жемчужин Амурской области. Это было место, в котором планировалось развитие экологического туризма. Сейчас, к сожалению, это место не настолько красиво, как было до этого. Утрачивая лес, мы утрачиваем и животный мир. Кроме того, утрачивается – как ни грубо это звучит – экономическая выгода для местных жителей. Гибнет охотничье хозяйство: нет леса – негде жить зверью. И тот, пускай небольшой, пласт охотников, которые сейчас остались, они остаются без заработка.
– По большому счету, это все-таки борьба с человеком получается, как бы это громко не звучало?
– Да. Сохраняя любой природный объект, мы сохраняем обновляемые ресурсы, которые нам дала природа и которые она сама восстанавливает. Если мы не даем ей этого делать, то мы грабим сами себя.
| «Есть риск, что нам будет попросту нечем дышать и нечего будет пить» | |
||
– При этом сейчас идет речь о строительстве еще одной гидроэлектростанции.
– Более того, строительство двух ГЭС – Нижнезейская и Нижнебурейская. Пока еще разговоры о гидростроительстве в русле Амура, слава богу, затихли на какое-то время. Наша организация – Амурское отделение Всемирного фонда дикой природы – активно противодействует этому процессу. Вроде как наше правительство одобрило наши усилия, но тем не менее китайская сторона очень серьезно лоббирует эти интересы, потому что это и возможность получения электроэнергии (потому что на трансграничной реке), это паевое участие (то есть будет определенный пай китайской стороны, потому что часть будет принадлежать им), а также возможность отбора воды. Дело в том, что многие сельскохозяйственные районы Китая имеют недостаток воды. У них был достаточно серьезный проект по отбору воды из Черного Иртыша, были проекты по отбору воды из Аргуни. Притоки таких серьезных рек, как Амур и Иртыш, могут стать более маловодными. А у нас и так Амур серьезно обмелел.
– Петр Евгеньевич, если я правильно понял, у нас в России вот-вот возникнет напряженная ситуация с питьевой водой?
– Очень интересно, что при достаточно больших промышленных проектах, например, при том же строительстве гидроэлектростанций, мы теряем ресурсы, которые находятся в земле и которые могут использоваться дальше. Например, планируемая Эвенкийская ГЭС в Якутии грозит тем, что ложе водохранилища уйдут запасы пресной воды высочайшего качества первой категории. Запасы оцениваются в миллионы кубометров. Это та вода, которую мы потом никаким образом не добудем.
– Вы рисуете такую мрачную картину… Вот космодром, строительство которого то сворачивали, то разворачивали. Судя по всему, нам от него не отвертеться. Обустроят и будут запускать то, что сочтут нужным.
– И ГЭС, и космодром – вся реализация этих проектов должна быть увязана с тем, чтобы это имело целесообразность. Остановить прогресс нельзя – это понятно.
– А прогресс губит человечество, как ни парадоксально.
– Очень хотелось бы, чтобы эти процессы были уравновешенными. Строительство космодрома – вполне возможно, стратегическая цель и для страны космодром имеет большое значение. При этом нужно не забывать о том, что политическое воздействие космодрома будет сказываться на всей стране, а экологическое воздействие скажется на Амурской области и частично на Якутии. Амурские общественные организации Амурской области всегда боролись против того, чтобы категорически и полностью запретили использование гептиловых ракет. Крайне ядовитое гептиловое топливо, попадая в атмосферу, очень серьезным образом негативно влияет практически на все составляющие экологической системы – на растительные ресурсы, на животный мир и на человека. Кроме всего прочего, развитие такого большого объекта требует людских и материальных ресурсов. Вопрос в том, как это скажется на социальной обстановке в Амурской области и непосредственно в районе космодрома. Мне кажется, что, к сожалению, не настолько все радужно. Нет у нас специалистов нужных квалификаций. Для того, чтобы готовить их, нужно как минимум пять лет. Срок обучения в вузе – пять лет, а космодром собираются строить уже сейчас.
| «Промышленным проектам, которые идут на федеральном уровне, поставить заслон очень тяжело» | |
||
– Организация АмурСОЭС, вы лично и вообще экологи Приамурья и страны – какой заслон они ставят тому, о чем вы говорите?
– Промышленным проектам, которые идут на федеральном уровне, заслон поставить очень и очень тяжело. Тем не менее, в этом направлении ведется работа. Мы стараемся добиваться того, чтобы материалы были доступны общественности. Когда открываются общественные приемные, просто выполняются требования закона. Мы знакомимся с материалами проекта, начинаем подавать замечания, и главное, оповещаем местные, федеральные власти о тех замечаниях к проектам, о недостатках, которые мы видим в проекте, и стараемся добиться реакции. Если соответствующие органы не реагируют, то идем через прокуратуры. В некоторых случаях доходим и до суда.
– В связи с этим у меня возник вопрос несколько этического плана: почему о строительстве, например, в заповедных зонах узнают только тогда, когда нужно снять очередного губернатора?
– (смеется)Дело в том, что зачастую администрация оповещается общественными организациями заранее. Зачастую требования по исправлению этих нарушений направляют сразу в природоохранную прокуратуру и общественные организации. Почему реакция наступает через какой-то период, очень сложно сказать.
– Спасибо, было очень интересно. Вот такое принародное к вам предложение: приходите к нам почаще и рассказывайте о том, что у нас происходит.
У нас в гостях был эколог Петр Осипов.
Источник новости: http://www.amur.info/easy/2009/01/20/1210.html