Ведущий — Александр Ярошенко:
Добрый вечер. Завтра 1 сентября, День знаний. И сегодня, конечно, гость нашей студии – учитель. Свои «Простые вопросы» я задам учителю благовещенской средней школы №2 Ирине Корольковой.
– Ирина Викторовна, здравствуйте!
– Добрый день.
– Поперёд всех «Простых вопросов», от имени «Альфа-канала», от имени всех наших телезрителей эти цветы – вам.
– Спасибо!
– С праздником! Здоровья, добра и всего самого доброго!
– Спасибо!
– Почему вы стали учителем, Ирина Викторовна?
– Всю жизнь собиралась быть учителем, другое дело, что хотела быть учителем английского языка. Но в моей жизни была Галина Кузьминична Алексеева (была и есть, мы сегодня с ней коллеги, вместе работаем), моя учительница литературы, которая привила мне такую огромную любовь к литературе, что это стало делом всей моей жизни.
– Вот вы учитель русского языка и литературы. Я всегда испытывал особый трепет перед этими учителями. Вы слово несёте. Что-то есть особенное?
– Предмет с огромными возможностями, потому что на литературе, особенно в старших классах, мы говорим о таких серьёзных вещах. По большому счёту, что такое человек, что такое человеческое счастье. И как бы красиво не звучали эти слова, по сути, это так и есть. Это предмет, который формирует личность.
– А что такое счастье сегодня? Что говорит литература? Ведь акценты изменились, программа изменилась, поэму «Зоя» не читают, и Шолохова не изучают?
– Шолохова изучают «Тихий Дон», очень тяжёлый, конечно, роман. А нет готового определения, что такое счастье.
– С точки зрения литературы сегодняшней?
– А мы и говорим про то, что у тех же героев Толстого, а что такое счастье? Что хорошо, что плохо? Что есть я, что есть жизнь, что есть смерть. Но, по крайней мере, дети должны знать ориентиры, как литература трактует это понятие «счастье». Потому что понятное дело, что когда приходит несмышлёный ребёнок, он не понимает, что кроется за этим счастьем. Да и взрослые не всегда знают, что это.
– А счастье учителя в чём заключается, на ваш взгляд? Фрагменты счастья бывают же?
– Бывают. И если бы их не было, наверное, 32 года в школе не проработала бы. Потому что труд катастрофически тяжёлый. Счастье – когда дети идут тебе на встречу. Когда дети с тобой в одном направлении. Когда ты их на уроке умеешь чем-то удивить. И я очень люблю использовать мелодию во время художественного чтения, когда им читаю, как хороши, как свежи были розы Тургенева, и читаю это под сопровождение трубы. И дети потом мне говорят: «у нас мурашки по коже бегали». Мне кажется, в этом учительское счастье, что он имеет возможность воздействовать на другое сознание. И что-то менять в этой жизни, и приносить детям разные какие-то разные минуты общения с литературой.
– Когда детские сердца раскрываются, и ты бросаешь зёрна, и они прорастают.
– Да. И когда особенно прорастают, и когда встречаешься с выпускниками (первым моим выпускникам уже 40-41 год), они начинают говорить, а помните, вы нам говорили на литературе? Я сейчас вспоминаю великого поэта: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся», и понимаю, как велико и весомо учительское слово.
– Не то слово! Ученики сегодня – памятный народ? Выпускники десятилетней давности вас помнят? Вам звонят?
– Они помнят, они звонят, многим реже, чем хотелось бы. Понятно, что они сегодня люди очень занятые, поэтому в силу нашей такой сложной убыстрённой жизни этой возможности нет.
– Вы строгий учитель? Честно?
– Я думаю, что строгий. Дети всегда говорят, что нет.
– А почему вы так думаете?
– У меня есть правило, которое я никогда не нарушаю. У меня есть уже сложившийся стереотип моего макета поведения, и дети знают, что можно, чего нельзя.
– Три ваших «нельзя» категорически?
– Нельзя быть равнодушным, нельзя бездельничать, нельзя упускать время, которое тебе дано. Я всегда им говорю: дети, вы пришли сейчас в тот возраст, когда вы должны прочитать Гюго. У вас потом не будет этой возможности. Нельзя упускать возможности, которые даны от природы. Всегда детям говорю: «кому много дано – с того много спрашивают». Поэтому стараюсь спрашивать много.
– Задам вопрос не литературный. У вас 32 года стажа. Категория профессиональная – высшая. Зарплата, честно?
– Зарплата невелика. Молодые к нам на такую зарплату не приходят. Она у меня в районе 21-22 тысяч рублей. Вот сейчас нам обещают, хотя администрация сказала то, что звучит в прессе – так не будет.
– Пресс не верит власть наша?
– Да.
– Как вы думаете, почему так государство относится к учителю? Почему уборщица в банке зарабатывает больше учителя.
– Не знаю. У нас молодые очень часто приходят, работают до первой сентябрьской зарплаты и уходят, понимая, что можно эти деньги и много больше заработать в другом месте.
– Не отдавая сердце, не растрачивая?
– Я не готова сказать, я, конечно, очень наивная по своей сути, я всю жизнь прожила в розовых очках. Но понимая специфику работы, всё-таки ощущаю, что работаю на будущее страны. Каждый день, каждый урок ощущаю, что то, что я говорю, это потом каким-то образом отзовётся в судьбе детей. Поэтому немножко горько, что, может, не все разделяют такую точку зрения.
– Ирина Викторовна, несколькими мазками такими точными – портрет сегодняшнего ученика? Он отличается от портрета десятилетней давности?
– Он отличается. Сегодня ученик освобождён от каких-то общественно-полезных дел. Сегодня ему не позволяется убирать кабинет, делать генеральную уборку. От родителей требуется разрешение, чтобы ребёнок летом пришёл в школе поработал. На мой взгляд, сегодняшний портрет определяется такими словами: «Я» и «Мне». Дети не знают цену денег. Они хотят сегодня иметь новые электронные книги, самой последней модели телефоны и так далее. Но как это достаётся иногда одним мамам, которые без отца воспитывают, они этого не знают. Это очень горько, что это потребительское начало в них есть.
– Вернёмся к празднику. Вообще 1 сентября – особый день в вашей жизни?
– Особый. Вчера пришла в школу – идёт репетиция, звучат песни о школе. И такое волнение в душе. Хотелось бы, конечно, продлить каникулы, но понимаешь, пришло 1 сентября, значит это новый учебный год, новые какие-то задачи, новые цели, новые мысли, новые пожелания.
– Волнительно 1 сентября утром?
– Это волнительно. Другие дети, другие родители, другие отношения. В каждом классе свои отношения. Поэтому это всегда волнительно. И, конечно, очень хочется, чтобы дети потом ушли и как Пушкин позже сказали: «В начале жизни, школу помню я». Чтобы они добрым словом вспоминали её.
– Может быть, есть такой урок в жизни, который запомнился особо?
– Когда-то я ещё вела предмет «Этика и психология семейных отношений». Нынешние выпускники всегда вспоминают его, такой смешной был предмет, в кавычках. Потому что мы говорили о любви, о браке, о том, как надо заводить детей осмысленно. Эти уроки очень вспоминаются, потому что это были уроки откровения. «Мировая художественная культура» – я её веду тоже очень много лет. Мне тоже очень нравится, потому что мы говорим об искусстве в целом и о русском тоже. Говорим о православии, говорим об иконе. И дети говорят: «мы никогда этого не знали, что вот такой пласт культуры с такой глубиной духовной за нами есть». Потому что сегодня всё это не очень востребовано.
– А где вы берёте всё? Я чувствую, что в вас такая глубина!
– Я люблю работу свою.
– Где вы это всё берете?
– Не знаю, откуда я беру, но мне это нравится. Мне нравится придумывать хороший урок, чем-то сегодня детей удивить. Чтобы они сегодня вышли и сказали: «да, сегодня был урок, он нас тронул до глубины души». Понятно дело, что когда приходит уже середина года, приходит усталость и всё равно чего-то хочется, желания новизны.
– Вам бывает плохо, бывает больно, бывает и дома не всё хорошо?
– Бывает. Бывает физически тяжело. Огромное количество бумаг мы пишем.
– Как выйти перед классом и всё это своё «плохо» куда-то убрать?
– Вот прийти и убрать. Прийти и начать читать литературу. Педагоги хорошие были: Анна Ивановна Вайсман, она меня научила каким-то неожиданным моментам, прийти, и без «здравствуйте, садитесь» что-то начать. Начать с текста. Как я с Маяковского начинаю в 11 классе всегда. Мне уже говорят: «ой, да Маяковский, да что там Маяковский». Я всегда с порога начинаю читать, причём читать самое хлёсткое, самое скандальное. И этот эпатаж, и когда я их заставляю услышать учительское слово, мне это очень нравится. Помните, как в Онегине: «Он уважать себя заставил».
– А ваш любимый поэт кто?
– Наверное, Блок.
– Правда? А что в нём есть такое, что трогает ваше сердце?
– Не знаю, я очень люблю его романтическую раннюю лирику. Может быть, потому что уроки всегда хорошо получаются, там много мистики. Хотя, когда я изучаю Маяковского, дети говорят, что он у вас самый любимый поэт. Потому что я его не выделяю среди других, я на нём всегда трачу очень много сил для того, чтобы эту тему раскрыть.
– Ирина Викторовна, сегодня в предпраздничный день для всех наших телезрителей – что на душе, что хочется прочитать? Четыре строчки, ну восемь.
– Это уже не из Блока. «В класс иду я, что стал мне родной с ощущением тревоги привычной, ну, а вдруг они вровень со мной, ну, а вдруг, они чуточку выше. Как их звать повзрослевших, куда? И тревожные мысли судачат. Ты по росту ли выбрал задачу? Но птенцы обгоняют отцов, и такое должно же случиться, как из малых быстрокрылых птенцов вырастают красивые птицы».
– Спасибо, огромное. Я сегодня хочу поцеловать вашу руку!
– Спасибо!
Это были «Простые вопросы» для учителя от бога и судьбы Ирины Корольковой. Мы говорили о школе и детях, и жизни. Всем добра и здоровья. И обязательно позвоните своим учителям. До свидания.
Источник новости: http://www.amur.info/simple/2012/08/31/2743.html