Ведущий — Александр Ярошенко:
Добрый вечер! Я думаю, что в сегодняшних десяти минутах нам будет тесно. Потому что гость «Простых вопросов» – человек с необычной судьбой. Он родился в уже не существующем ныне посёлке Кравченко, что в шимановской тайге. Потом были десятилетия, прожитые в Киеве, уже без малого 20 лет он живёт в Нью-Йорке. Свои простые вопросы я задам драматургу, писателю и сценаристу Игорю АФАНАСЬЕВУ.
– Здравствуйте, Игорь. Скажите, как получилось так, что вы родились в Амурской области?
– Это случилось благодаря Иосифу Виссарионовичу. Как и многие здесь. Так сложилось, что мой дед был достаточно серьёзным человеком и в армии, и в науке. До сих пор в Китае есть его учебники на китайском языке. По целому ряду обстоятельств его должны были второй раз репрессировать после войны. И он попрятал своих дочерей. Вот одну из дочерей он через какого-то серьёзного военачальника спрятал здесь. Вторую дочь он спрятал на Кубани. Поэтому сегодня у меня на Кубани есть родственник-атаман города Славенска на Кубани, есть кубанские связи и корни. А отсюда мы уехали, как только разрешили уезжать – в 1956 году. Я уехал отсюда в трёхлетнем возрасте и уже далее моя жизнь была связана с Украиной.
– Через 54 года вы вернулись. Вернулись к той земле, к тем корням, к тем берёзам. С чем вы вернулись, что испытали в минуту возвращения?
– Совершенно понятен ответ для нормального человека. Ваши ребята (журналисты «Альфа-канала») снимали этот процесс – они меня свозили туда, в Шимановский район. Я им всё говорил: «Берёзы целовать не буду, плакать не буду» Но, конечно, прокатилась внутренняя скупая слеза.
– Понятно… Сколько лет вы прожили на Украине, в Украине – не знаю, как правильно теперь…
– В Украине, официально.
– Будем размовляты официально. Сколько лет вы прожили в чудесном Киеве?
– С 1956 до… будем считать не первые мои приезды в Америку, когда я приезжал-уезжал… до 1994 года.
– Ваша жизнь была яркой. Вы – выпускник театрального института имени Карпенко-Карова, вы руководили киевским театром эстрады, вы ставили спектакли в Киеве, вы просто бурлили в той жизни. Вы согласны, что это была очень яркая жизнь?
– Я бы даже хотел, чтобы это было не в прошедшем времени. Была (смеется).
– В смысле, в Киеве?
– Она продолжается – я ведь никогда не прерывал связей, не эмигрировал. Я поехал на работу, соответственно, перевёз семью. Многие так делают – хоккеисты, футболисты, спортсмены. Просто тогда это было в новинку – в 1994 году получить контракт на работу в Соединенных Штатах Америки.
– Ваше самое первое впечатление от Америки? Вот вышли вы из самолёта…
– Первое впечатление от Америки было просто фантастическим. Сегодня оно совершенно другое и я бы сказал, что оно соответствует шутке, которая сейчас ходит в Интернете: что Америка проделала большой путь от хижины дяди Тома до барака Обамы.
– (смеются) Хорошая шутка. Вы работали на русском телевидении в Нью-Йорке?
– Да. Для меня это была совершенно неожиданная профессия. В Украине я работал актёром, режиссёром, автором – кем угодно. Но это была совершенно неожиданная история – меня пригласили. в тот период уехал известный Саша Гордон. Он был в то время ведущим русского телевидения; он уехал, место освободилось, был конкурс, я пришёл и меня вдруг взяли и я вёл новости. Недолго – год я был ведущим новостей, потом всё-таки ушёл в свою профессию, в режиссуру. Перешёл на более крупный канал, уже американский, и там делал фильмы, передачи.
– Чем отличается российское телевидение в Америке от нашего телевидения, к которому мы здесь все привыкли? По большому счёту ничем или всё-таки что-то есть?
– Отличается. Отличается тем, что у вас работают более профессиональные люди. У нас на русском телевидении было очень мало профессионалов, было много любителей – случайных людей, просто приехавших в Америку. Уровень профессионализма, конечно, даже в таких нестоличных городах, достаточно высок. Я смотрю передачи, я это вижу.
– Неужели наше местное телевидение такое всё профессиональное? Честно?
– Ваше местное телевидение не выглядит провинциальным. Это очень важно. Так же как театр, в который я вот сейчас приехал. Меня директор театра спрашивает: «Ваши ощущения от нашего театра?» Я говорю, фантастические. Потому что я не чувствую провинциальности ни в театре, ни в людях, ни в самом городе.
– Вы приехали в наш театр, ставите спектакль.
– Да.
– Поподробнее об этом – почему вдруг вы приехали и какой спектакль вы ставите?
– Почему вдруг – это понятно. После того как я здесь побывал с «Амурской осенью», побывал на родине в Кравченко, встретил замечательных людей – в том числе, не буду скрывать от зрителей, – как можно сказать, тебя, вас?
– Да нет, не об этом речь.
– Здесь целый круг интересных людей. Возникла одна мысль – я сейчас пока не хочу её раскрывать, даст бог, это всё сбудется. Как-то захотелось сюда приехать и поставить такой материал, который был бы интересен не только здесь, а, может быть, и в мире. Хочется расширить рамки – всё-таки, у меня есть и опыт, и связи, и определённый авторитет на фестивалях и в Нью-Йорке, и в Киеве, и в других городах. Я захотел этим поделиться.
– Вы говорите, что наш театр не провинциален. Может быть, вы вежливы? Всё-таки вы работали в театре Ивано Франко в Киеве…
– И работаю.
– Миллениум в Нью-Йорке и амурский драматический театр.
– Кроме этого я работал и в Польше, и в Чехословакии, и в разных городах Украины. Вот в Украине, когда приезжаешь в некоторые театры даже миллионных городов, большинство театров провинциальны. Есть этот душок. Но для этого Украина очень много сделала в своё время. А от Благовещенска у меня такое ощущение, какое было однажды, когда я приехал в малюсенький польский городок Кельце. Я приехал туда на премьеру моей пьесы – она шла во многих театрах, называется «Шиндай». Это был лучший спектакль, который я видел по этой пьесе по всему – по режиссуре, по оформлению, по актерской игре. И вообще, сама атмосфера города, этот маленький театр – не провинциальны. Вот нет провинции! Наверное, в Благовещенске это так, потому что вы всё-таки пограничный город и через вас проходят потоки и энергетические, и финансовые, и какие хотите. Рядом с вами такой большой монстр, что вам приходится быть в хорошей форме. Город красивый. И здания многие сохранились.
– Я знаю, вы работали с многими актёрами. Диапазон огромный, назову три имени: Ада Роговцева, Богдан Ступка и грузинская певица Нуца. Какие они для вас – три этих совершенно ярких, разных и в чём-то, может быть, одинаковых человека?
– Я бы разделил: давайте Нуцу отнесём к другой категории – это был эксперимент и она, конечно, очень одарённый человек, но это актриса совершенно другого масштаба. Для меня Ступка и Роговцева – это люди, олицетворяющие на сегодняшний день школу украинского театра и его уровень. Это люди европейского плана. Больше за ними людей, которых бы так знали в России и в мире… собственно, Аду даже, наверное, меньше. Ступка – это вообще глыба. В России были актёры такого уровня – тот же Смоктуновский, тот же актёр и режиссер Ефремов, Леонов. Я могу называть имена, но для Украины такой актёрский уровень… А Ступка не просто актёр – он ещё и внутренне очень глубокий человек: и патриот своей страны и в то же время человек очень интеллигентно отстаивающий свой патриотизм. Никогда не в ущерб дружбе с братьями-славянами, как делают некоторые президенты и прочие (смеется).
– И, наверное, последний вопрос. Украина, Россия – у вас что, половина сердца там, другая здесь? Или для вас эти страны – единое целое?
– Боюсь, я сейчас буду всеми демократами не оценен, но, честное слово, для меня лично распад Советского Союза – это трагедия. Я считаю, что мы многое потеряли и очень долго не найдём. Хотя, казалось бы, приобрели какие-то свободы, национальные независимости. Мне кажется, всё должно было развиваться по другому сценарию.
Это были «Простые вопросы» для амурского американца Игоря Афанасьева, частица сердца которого осталась на амурской земле. Я желаю вам всего самого доброго, берегите себя. До свидания.
Источник новости: http://www.amur.info/easy/2010/03/10/1510.html