Ведущий — Александр Ярошенко:
Когда плохо работает электрик дядя Вася, конечно, это проблема. Когда в нашей жизни встречается плохой учитель – это уже беда. А когда на жизненном пути встречается непрофессиональный врач – это трагедия. Потому что дороже здоровья и нашей жизни ничего нет на свете. Сегодня гость нашей студии – Елена БАБИЧУК, которая стала жертвой врачебной ошибки.
– Спасибо, что пришли в студию. Потому что, понимаю, очень трудно публично говорить о здоровье или нездоровье. Лена, расскажите, что случилось с вами в стенах нашего городского родильного дома.
– По плану, 8 августа 2007 года я поступила в городской роддом Благовещенска с листом с пометкой «Экстренно» из перинатального центра. В листе «Экстренно» от перинатального центра лист госпитализации был выдан мне, где было указано, что меня направляют со сроком беременности 40 недель. При поступлении в городской роддом меня осмотрел дежурный врач в приемном покое. Я ему пояснила, что первые роды у меня были очень тяжелыми. Я опасалась, что могут быть осложнения, поэтому попросила, чтобы мне сделали кесарево сечение. Врач сделал запись в моей карте: «В течение двух дней рассмотреть вопрос о родоразрешении с эффективным обезболиванием». Вместо двух дней меня продержали две недели. Если я поступила в роддом на сроке беременности 40 недель, то пролежала до 42 недель.
– Все сроки вышли.
– Да. На роды я пошла не по собственному желанию, не по желанию врача, как планово меня осмотрели и подготовили, а, можно сказать, напросилась. Потому что в течение этих двух недель я испытывала страшные боли внизу живота… было очень больно. На что врач, наблюдавший меня, сказал: «Что ты переживаешь? Беременной на пенсию еще никто не уходил. Придет время – родишь». Прошли еще двое суток. Видимо, ночью настал уже какой-то предел – мне было настолько плохо. Утром, когда палаты обходил врач, я высказала все свои опасения и попросила, чтобы меня еще раз обследовали и все-таки решили вопрос в пользу кесарева сечения. Лечащий врач, заслуженный врач с богатейшим опытом, сказала мне: «Ну хочешь, пошли хоть завтра. Не хочешь – можешь еще полежать». Я тогда сказала: «Поменяйте мне прописку. Я тогда буду жить здесь, в роддоме, и не знаю чего ждать».
– Вы рожали сами; операцию вам не сделали?
– Нет.
– Чем закончились ваши роды? Ребенок родился больной?
– Да, ребенок родился очень больной. Роды закончились тем, что после рождения ребенку поставили 11 диагнозов. Конечно, нет смысла перечислять все эти диагнозы. Самый страшный – это левосторонний паралич, травма шейного отдела позвоночника и спинного мозга.
– Все это уже говорит само за себя.
– Плюс другие диагнозы. У ребенка парез гортани – отсутствует голос. Ребенку кое-как «натянули» один балл по шкале Апгар.
– Сколько всего баллов в этой шкале?
– 10 баллов.
– Значит, ваш ребенок получил только один балл из 10?
– Из 10 один балл. Это о чем-то говорит. Ребенок не дышал. Ее вытащили – я не видела, что это был ребенок. Это был просто сплошной… я не знаю, как это назвать…
– Отёк?
– Наверное, да. И сразу же ребенка унесли в реанимацию. Всё.
– Ребенок крупный?
– Вес ребенка был 5 160 граммов, рост 61 сантиметр. Как говорят другие врачи, это нормальные показатели для трехмесячного ребенка.
– Что было дальше? Вот так произошло. Перед вами кто-то чисто по-человечески, по-людски извинился? Ведь произошла трагедия!
– Ни человеческих, ни людских извинений я не получила. Единственное, когда я попыталась, когда моя семья настояла на встрече с главным врачом городского роддома, меня обвинили в том, что… врач, заслуженный врач, повторюсь, с богатейшим опытом работы мне сказала: «Меньше жрать надо было – раскормила».
– Кошмар…
– И после этих слов я не смогла больше ничего произнести.
– Были ли врачи, которые к вам по-человечески относились и может быть, потихоньку – я все прекрасно понимаю – говорили: «Лена, боритесь за свои права, за своего ребенка»? Или же была только корпоративная порука?
– Есть хорошие люди, в том числе, и врачи. Когда я находилась в этом роддоме, ребенок был в реанимации, а я проводила время в палате, ко мне приходили люди в белых халатах. Я не знаю, кто это, но предполагаю, что это были врачи. Посторонних в роддоме не бывает. Они мне говорили: «Лена, так больше нельзя. Нельзя спускать. Боритесь! Потому что это уже выходит за рамки человеческих отношений. Нельзя так поступать! Они должны были обследовать тебя должным образом. Подавайте в суд, доказывайте – здесь налицо вина».
– Я знаю, что вы – профессиональный юрист. Вы смогли добиться возбуждения уголовного дела по своему случаю. На каком этапе этого уголовное дело сегодня? Что смогли доказать наши юристы?
– Когда дело касается ребенка, я не юрист, я просто мама. Никаких юридических терминов тогда мне вообще в голову не шло. Я молилась только о том, чтобы мой ребенок остался жив. Когда меня пустили в реанимацию, с ребенка слазила кожа и врачи в реанимации закрывали глаза и говорили: «Вы же понимаете, что ребенок переношен, что он разлагаться начал»… Да, со второго раза возбудили уголовное дело по статье 118 части 1 «Причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности».
– На какой стадии это уголовное дело сегодня?
– Сегодня уголовное дело все продолжается. Была назначена экспертиза – надо было определить степень тяжести вреда, причиненного моему ребенку. Пришли результаты первой экспертизы. Ее результаты меня не устроили. Они явно были противоречивы. Один пункт отвергает, противоречит следующему, второму пункту. Я могу привести пример.
– Я прочитал эти бумаги перед эфиром. Читаю строчку: «Предпочтительной была операция кесарева сечения». Эксперты признают, что была необходима операция кесарева сечения. Что еще надо?
– Они не могли уйти от того, что мне не надо было производить кесарево сечение. Были предоставлены все медицинские документы, которые собрало следствие.
– Будет суд или не будет?
– Первая экспертиза на столе перед вами. Результаты этой экспертизы не устроили ни меня, ни моего адвоката, который ведет данное дело. Дальше мы добились повторного назначения экспертизы. Второй экспертизы по этому делу. Эта экспертиза уже ушла в Москву.
– Есть мнение, что среди медиков в провинции, как нигде, сильна круговая порука – все однокурсники, одногруппники, учились, лечились, женились в одном маленьком городке. Это так, как вы думаете?
– Я полностью согласна с этим. Меня это коснулось, я поняла, что это так. Я буду всем говорить о том, что это так. Это круговая порука. Здесь, на нашем уровне, мне будет очень тяжело добиться справедливости.
– Официальная медицина как-нибудь отреагировала на вашу беду? Были какие-то проверки, ответы, извинения – хоть что-то было?
– Да, было. Для того, чтобы не возбуждали уголовное дело, мне пришлось сначала обратиться в наши местные инстанции – в министерство здравоохранения Амурской области. Мною была составлена жалоба, в которые перечислены все факты, по которым я считаю, что медицинские услуги были предоставлены мне ненадлежащим образом. Мне пришел ответ, в котором четко и ясно было написано: «Факты нарушения подтвердились. Вы даже помогли нам вскрыть факты других нарушений. За услуги, оказанные вам некачественно и не в полном объеме, просим извинить». Всё.
– Попросили извинить… И, наверное, последний вопрос – как здоровье ребенка? Хочется верить, что страшное позади?
– Я хочу верить, что страшное, действительно, позади. Страшное – это все то, что началось два года назад.
– Два года ада.
– Да. Ребенка вытаскивала, можно сказать, с того света. Потому что девочка была полностью нежизнеспособна. Полностью! Я обивала пороги клиник… Хочу сказать «спасибо» тем врачам, которые шли мне на уступки, помогали мне. Через каждые три месяца на протяжении этих двух лет – и дальше – мы будем ложиться на госпитализацию в больницу.
– Здоровье ребенка нужно будет еще собирать и собирать…
– Да, собирать и сохранять.
– Спасибо вам, Лена, за непростой разговор.
Это были «Простые вопросы» для Елены Бабичук, которая столкнулась с непрофессионализмом людей в белых халатах, который едва не стоил жизни ей и ее ребенку. Берегите себя. Всего вам самого доброго.
Источник новости: http://www.amur.info/easy/2009/08/20/1369.html