Ведущий — Павел Савинкин:
Его роли в театре и в кино становятся предметом обсуждения зрителей и критиков. Его литературные опусы самобытны, а потому интересны; если он запоет, то у зрителя душа просится наружу – посмотреть, кто там такой голосистый. Его талант многогранен, а творческая и физическая энергия неиссякаема, и поэтому в свой день рождения он оказался не дома за столом, а в Благовещенске, где его с нетерпением ждут почитатели его творчества. Валерий ЗОЛОТУХИН в студии «Простых вопросов».
– Валерий Сергеевич, с днем рождения! Примите пожелания неиссякаемого творческого куража.
– Спасибо! Очень верное замечание и хорошее пожелание.
– Скажите, а вы сами ведете статистику – в скольких фильмах сыграли. Я не говорю про театр, потому что эта сторона жизни нам известна меньше.
– Мой герой – профессор Преображенский, которого я сегодня буду играть, говорит, обращаясь к доктору Борменталю: «Статистика – жестокая вещь». Но все-таки я не веду статистику своих ролей. Здесь другая статистика – статистика качества. Перед записью программы вы упомянули фильм «Пакет». Первый, и, может быть, лучший – без дураков! «Бумбараш», который на многие десятилетия обеспечил мне и заработок, и всё.
– Лучший Бумбараш всех времен и народов.
– Да, да, ну и так далее. Теперь вампир в «Дозоре» вдруг возник ни с того, ни с сего. Он хотя и вампир, но просто несчастный человек. Тем не менее, у молодежи это вызвало пристальнейший интерес. Поэтому статистика в данном случае меня мало интересует. Когда говорят: «уходят актеры», «Он сыграл 70, 80, 150 ролей в кино» – зачем? Потому что ты начинаешь думать и ни одной роли вспомнить не можешь. И это уже печальная статистика.
– Вернемся к самому началу вашего творческого пути. Вы стали знамениты (не известны, а именно знамениты) уже в начале вашего пути. Вы снялись в тех фильмах, которые вошли – не побоимся этого слова – в золотой фонд советского кино. Как это удалось деревенскому парню из алтайской глубинки – приехать в Москву и сразу положить ее на лопатки?
– Ну уж так сразу положить на лопатки?
– Во всяком случае, так кажется.
– Действительно, кажется так. А на самом деле, я думаю: вот мы сейчас пообедали…
– Хорошо хоть покормили?
– Я убежал! Потому что я съел чашку супа и понял, что не надо. Я сегодня встал в номере на весы и обнаружил 300 грамм лишнего веса! На весь день у меня настроение испорчено. За 45 лет работы в театре на Таганке я не поменял штаны, образно говоря. Талия осталась той же. В моей профессии режим и трудолюбие – это то, что обеспечивает успех. Я человек верующий, поэтому все, что ни делается, делается по воле бога – на все воля божья.
– Я возьму с вас пример и все-таки возвращусь к вопросу: как же вам удалось положить Москву на лопатки?
– (смеется) Ну так я и сказал – режим и трудолюбие.
– Только это?
– Конечно! Ну а что еще? Я же не могу говорить – талант, папа с мамой. Это все, наверное, естественно. Это как данность. Талантливых людей много, но не всем это удается.
– После первых ролей, о которых мы уже успели поговорить – «Пакет», «Бумбараш», – дальше все покатилось как по маслу или же все равно приходилось отстаивать свое право на роли?
– По маслу в кинематографе не бывает. Так как я человек театральный, прошу это учесть. Нам было разрешено Любимовым сниматься в кино только в свободное от работы время. Свободное время – это два летних месяца отпуска. Очень хорошие роли в кинематографе прошли мимо, потому что в первую очередь был театр. Он и остается первым для меня. Кинематограф – это замечательная командировка, прекрасное отвлечение, и, конечно, заработок и популярность – тут уж ничего не сделаешь. У вас есть замечательный, потрясающий кинофестиваль «Амурская осень». Это один из лучших фестивалей, которые здесь проходят.
– Бывает в актерской жизни такое, что, условно, вас назначают на некую роль в некоем фильме, а вы режиссеру говорите: «А вот партнером я вижу…» и называете. Ну, условно, того же Высоцкого?
– Я понимаю, о чем вы говорите. Вообще, эта практика для меня весьма неэтичная. Первый фильм, в котором я снимался с Высоцким, был фильм «Интервенция». Он 20 лет пролежал на полке. В этом фильме мы дали клятву: не сниматься друг без друга. Это была такая юношеская клятва на одесской лестнице. Но потом… И, кстати говоря, в «Интервенцию» меня привел именно он. В «Хозяина тайги» его привел уже я. Не то, что привел, а попросил режиссера попробовать. И оператор потом сказал, что мы вдвоем лучше смотримся. Но Володя так быстро начал свое восхождение на поэтический олимп, что потом уже было не до особенно ролей. Хотя, он, конечно, очень хотел играть в кинематографе, и хотел сам снимать фильм, но… Он сыграл в кино не то, что хотел. Вообще, он ведь потрясающий характерный актер. Но он хотел быть таким супергероем, лидером.
– Сейчас бы сказали «мачо», «перцем»?
– Вот так, да-да! Его успех был бы потрясающим, если бы он играл в кинематографе.
– Вы сюда приехали с ролью профессора Преображенского в спектакле «Собачье сердце». Вы не опасаетесь, что зритель подсознательно будет сравнивать вас с телевизионным Преображенским, роль которого исполнял Евстигнеев?
– Когда я начал репетировать, я вам честно скажу, я не видел фильм Владимира Бортко. Может быть, это меня в какой-то степени успокаивало. Но в тексте Булгакова и вообще в «Собачьем сердце» я обнаружил для себя очень близкие темы, которые никогда, никакой другой режиссер не взял бы на вооружение. И только артист Любимого, театра на Таганке раскрыл бы тему ответственности ученого, художника, поэта, артиста. И когда я дошел до этого монолога, когда Преображенский говорит, что «Вот, доктор, что получается, когда исследователь, вместо того чтобы параллельно и ощупью идти с природой, форсирует вопрос». На! – получай Шарикова и ешь его с кашей. И далее: «Зачем искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может родить его когда угодно. Ведь родила же в Холмогорах мадам Ломоносова». Понимаете, сейчас время выбирает – клонировать или не клонировать. Моральные преграды все в сторону! Ученый будет исследовать все равно. И Преображенский подсознательно понимает, что Борменталь не остановится на этом. Он продолжит делать из собаки человека, образно говоря, понимаете? Такова природа человека, исследователя. Тем не менее, вопрос ответственности мы должны ставить так же, как Сахаров – вот пример, царство ему небесное. Я читал, что он изобрел бомбу практически ради интереса – сделать больше, сделать лучше, мощнее! А когда сделал… но было поздно. Поздно, потому что изобретение попало в руки человечества.
– Артист – он тоже исследователь?
– Безусловно! Я в своих дневниках исследую, исследователь я и в ролях. И это один из мощнейших рычагов в моей профессии.
У нас в гостях был – я не буду перечислять званий, я просто скажу – любимый артист Валерий Золотухин.
Источник новости: http://www.amur.info/easy/2009/06/23/1323.html