Все наши беды, проблемы и печали закопаны под двухметровой полынью, которой заросли могилы наших родных. В том «русском лесу» закопана совесть, память и даже будущее следующих поколений.
Сельское кладбище с хаотичными островками могилок на протяжении века хранит несколько поколений односельчан в своём песчаном чреве.
Здесь по бугоркам на погосте можно изучать историю села. Прабабки, прадеды, деды и бабушки, родители, сёстры, братья, дети – все поколения и степени родства. Практически у каждого живущего в селе обязательно есть свой скорбный холмик. Закон жизни таков.
В последний приезд в деревню не узнал я своё сельское кладбище. Больше чем на половину заросло оно непроходимой травой, огромной, высотой выше человеческого роста. Королевой могил здесь чувствует себя горькая полынь, визиль цепляется за ноги повсюду.
К некоторым могилам просто не пробраться. Скромные надгробия едва просматриваются сквозь густоту бурьяна.
Думаете, что большинство могил безродных? Что нет у тех, кто зарос сорняками равнодушия, ни родных, ни близких? Ошибаетесь, почти у всех в селе живут дети, внуки, племянники.
Но никто из них месяцами не приходит сюда даже на минутку, не проведает родные могилки, не вырвет траву забвения.
У живых нет такой потребности, их к этому не приучили. Не воспитали их те, кто сегодня лежит в зарослях полыни.
Потеряна связующая нить памяти. Те, кто раз в году приходит к могилам своих отцов и матерей, обречены на беспамятство. Их дети и внуки чаще к ним не придут никогда. Для них заросшие могилы родственников – норма жизни. Других акцентов они просто не знают.
Мёртвым давно уже всё равно, что колышется на их могильном холмике: трогательные цветы или буйство сорняков. Это всё нужно живым. Или не нужно…
Убеждён, что беды человеческой души закопаны в густых корневищах той травы. Там все наши несчастья, депрессии, несложившиеся жизни, большие и малые трагедии. Там, под зарослями равнодушия на родных могилах.
Кладбища как индикатор нашей совести. Другого здесь просто не дано.
…Гибкий шиповник поймал меня за штанину своими колючками у самой оградки сельской почтальонки Вали. Её кроткий взгляд смотрел в мои глаза с холодной керамики, утонувшей в зелени полыни. Казалось, что она говорила мне своей скороговоркой.
– Ты с моим Серёжкой учился вместе. Ну он на год тебя всего младше. Увидишь, предай его, пусть траву вырвет. Мне просто очень больно и очень стыдно за то, что он так со мной…
Передаю Серёге все свои мысли и чувства. Знаю, что она его без отца вырастила. И, вроде, он её тоже любил. Но что-то сломалось в душе. Заплыла она жирком беспамятства.
Может, что и переменится. Душа-то она живая. А?!
Источник новости: http://www.amur.info/column/2011/08/01/