Продолжение пешего путешествия по России, Беларуси и Украине
Между тремя сёстрами-деревнями с советских времён стоит безликий монумент «Дружбы народов» – бетонная стела. Раз в году, в День молодёжи, здесь проходит официальный праздник братания. Шумная ярмарка, песни и гулянья до глубокой ночи. Народу собираются тысячи. За последнее десятилетие ни одной драчки-стычки не произошло. Всё дружно и на редкость мирно. Несколько лет назад приезжали сюда на праздник три президента: Путин, Кучма и Лукашенко. Кстати, Леонид Кучма родом из этих мест.
Но это праздник, который, как и день рожденья, бывает только раз в году. А вся остальная жизнь, как известно, именуется прозой.
– Довезём тебя до границы, в Украину добирайтесь сами. Там у нас знакомых нет, – напутствовал меня глава Юрковичей, кормя на дорогу жареной щукой.
Его кума Светлана нажарила рыбы целую тарелку и потчевала сельского голову и гостя.
Света – фельдшер. Без малого двадцать лет лечит всю российскую округу.
– Человек заболел – в помощи не отказываем никому, гражданство не проверяем. Таков у нас неписаный закон, – бойко говорила сельская медицина.
Здесь многие считают, что лучшие врачи в Гомеле. Занедужив, люди стараются помощи там искать.
– До Гомеля семьдесят километров, а до Брянска – больше двухсот, – хитро улыбалась Света.
Пограничный переход Юрковичи встретил длинной очередью тяжёлых фур, терпеливо ожидающих своего часа.
Пешего пропустили быстро и без проволочек. Пограничники даже помогли мне сесть в кабину к молдаванину Петру, чтобы он довёз меня до украинской Сеньковки.
– У тебя российский паспорт? Ну, если будут пограничники командированные с западной Украины, то помучают, если смена местных, то пройдёшь без проблем, – со знанием дела проконсультировал молдаванин.
Сам он больше всего опасался украинской дорожной полиции.
– Пока до Молдавии доеду, вытрясут последнее, – сквозь затяжку сизого дыма бурчал он.
Урок контрабандой
Украинская таможня долго и пристально рассматривала мой паспорт, больше всего удивляясь китайским визам.
– Ну, вы и путешественник! – роясь в пакете с лекарствами, ворковал таможенник. Запрещённого феназепама, который так тщательно искала служба, у меня не нашли, потому и пожелали доброго пути.
Украинская Сеньковка лупилась на божий свет приземистыми хатками, выглядывающими из-под цветущих яблонь. День перевалил за полдень, единственная улица села была безлюдна. На мой возглас «Хозяйка!» возле крайней хатки согнутая бабулька ответила густым «Га!»
– Та я сынок, ту границу и не бачила. Шо они там настроили, и не знаю. Никуда не хожу. Погоду по телевизору слухаю в основном из Гомеля, как Гомель скажет, так и сходится. А шо Киев? Киев с погодой ошибается, – просветила меня баба Настя Подоляк.
Баба Настя – бывшая доярка с сорокалетним стажем бывшего колхоза «Дружба». От той «Дружбы» остались скелетированные останки фермы и грустные воспоминания о том, «як раньше гарно жили…»
Кроме воспоминаний, остался крошечный осколок памяти общего прошлого – это несколько комнаток в сельском клубе, где уже больше тридцати лет квартирует музей «Дружбы народов». Большую часть своей жизни чёрно-белые фотографии, красные вымпелы и переходящие знамёна хранятся под амбарным замком. Редко заедет какая-нибудь делегация глянуть на наше общее прошлое.
Три года назад учительница из белорусской Веселовки решила привести сюда шестиклассников. Провести урок истории в здешнем музее. Детей не пустили украинские пограничники, какие-то документы оказались не в порядке.
Но потомки белорусских партизан от своего не отступили и окольными тропами перешли границу. И урок в музее прослушали.
– Мы потом помогли им потихоньку назад уйти. Чтобы их никто не заметил, – улыбаясь, поведал сельский глава Юрий Голован.
По словам Юрия Васильевича, в Сеньковке работы нет никакой, несколько лет назад закрыли и школу. Теперь детей возят за знаниями в ближайший райцентр.
– От России мы отдаляемся, шоб туда проехать нужны время и деньги. Да и телевидение российское уже давно не смотрим. Сигнал пропал, – говорит Голован.
До недавнего времени в Юрковичи шли просто пешие караваны из украинской стороны. Люди несли в канистрах бензин и перепродавали его на украинской территории. Разрешалось провозить 20 горючих литров на человека. Чистый заработок с одного топливного похода доходил до 10 долларов. По местным меркам, это были очень хорошие деньги. За российским бензином ходили все, кто мог ходить. Несколько месяцев назад таможня запретила пешим бензин носить.
Теперь только те, у кого есть авто, почти ежедневно ездят заправляться на российскую АЗС. Выгодно, – хором говорят украинцы.
А так жизнь – деревенская. В режиме дом–огород. Главная радость – банька и чарка с устатку. Последнюю свадьбу играли здесь шесть лет назад.
…Увозил меня отсюда местный таксист, представившийся как Санько, крепкий хлопец годов тридцати. Говорливый. Всё расспрашивал меня о России, Путине, сибирских морозах.
А я его пытал об их ценах и ценностях. Прощаясь, спросил, а поют ли песни сегодня в его Сеньковке. Санько почему-то покраснел.
– Ни, не спиваем. Мамка моя ещё пела. На ферму шла – пела, и с фермы шла тоже пела. А мы уже не поём.
Сашко прошёлся пятернёй по затылку, покряхтел и пожелал мне доброй дороги. А я ему – долгого века. На том и расстались.
Источник новости: http://www.amur.info/column/2011/06/16/