Равнодушие вычеркнуло фронтового сапёра из списков жизни на 65 лет
Он призвался на фронт через неделю после начала Второй мировой войны. Освобождал Белоруссию и Украину, рыл окопы под Москвой. Все мирные десятилетия он прожил в родной деревне, всеми забытый, с нищенской пенсией, в хате-завалюхе. Амурский Щукарь
Николай Лавошник родился в мае 1921 года в амурском селе Державинка, своё девяностолетие он думает встретить здесь же, в родной деревне. Свою Державинку он покидал единожды в жизни – 28 июня 1941 года. Его, ещё безусого пацана, увезла полуторка на ближайшую железнодорожную станцию. Там его посадили в теплушку и отправили Родину защищать.
В его судьбе есть что-то от шолоховского деда Щукаря. Везение в главном – вернулся живым из ада войны! – как ракушками окутано отравляющей мелочью человеческих помарок и халатности.
В его большой жизни очень много ошибок, не им совершённых. Грамматических и смысловых. А ещё в ней густой амурский лес людского равнодушия, которое откинуло его на долгие десятилетия на задворки человеческого внимания.
В его свидетельстве о рождении, выданном на 90-м году его жизни, уже есть ошибки: фамилия отца написана как «Лавошник», а фамилия матери – «Лоошник», букву «в» «съели» рассеянность и компьютерный принтер. Его пятеро родных братьев и сестёр прожили свой век с фамилией Лавочниковы…
Так записывали неграмотные писари первых советских пятилеток.
В военном билете фамилия написана как «Лавочников», а потом густо зачёркнута синими чернилами.
Он младше своей деревни ровно на десять лет. Помнит многие сполохи ХХ века: коллективизацию, репрессии, войну и все бессчётные «оттепели» и «заморозки».
Николай Лавошник демобилизовался из действующей армии осенью 1946 года, вернулся в Державинку. Сначала колхоз призвал его пасти телят, потом, заметив в нём недюжинную силу, перевёл в кузницу молотобойцем. Он ковал в ней до самого выхода на пенсию. Без праздников, отпусков и выходных.
Несколько десятилетий подряд 9 мая страна чествует ветеранов Великой Отечественной, тех, кто завоевал для неё святую Победу. Николая Максимовича Лавошника нет в их рядах. Нет в списках фронтовиков. Видно, сбились в буквах учёта, а он о себе не напомнил ни разу.
…Звонок в корпункт. Звонил глава Сосновской сельской администрации Владимир Стиба.
– У нас пришли подтверждающие документы на деда-фронтовика. Столько лет его не считали участником войны, а он даже награждён медалью «За отвагу». Когда я ему об этом сказал, он просто заплакал и слова не мог вымолвить!» – басила телефонная трубка.
Двести километров от Благовещенска по «убитой» наледью дороге, машина ныряет в сосновый бор, красотой своей похожий на новогоднюю открытку, к которому и подступает околица Сосновки. Выстуженное помещение сельской администрации с щербатыми ступеньками. На вопрос, как так произошло, что целые поколения односельчан не знали, что проживший здесь 90 лет человек был участником Великой Отечественной войны, местная власть растерянно пожала плечами.
– Он необщительный человек, очень скромный. Сам за себя никогда не просил, ну так никто и не интересовался, – признаётся Владимир Стиба.
В этом году к юбилею Победы на территории Сосновской администрации, объединяющей четыре села, не осталось ни одного здравствующего участника войны. Поехал сельский глава к деду Лавошнику, взял в руки военный билет и обомлел. В главном документе солдата выцветшими чернилами было написано, что он сапёр 653-го отдельного сапёрного батальона 362-й стрелковой дивизии. Были там записи о двух тяжёлых ранениях солдата. Посоветовавшись с районным военкомом, решили власти писать запрос в подмосковный Подольск, в Центральный архив Министерства обороны.
Пришедший ответ ошеломил четыре деревни и расстроил районную власть…
Фронтовая «берлога»
«Рядовой Лавочников Николай Максимович (фамилия так указана в документе) 1921 года рождения. Уроженец Серышевского района Амурской области, призван в Красную армию 28. 06. 1941 года, запись в книге учёта 653 отдельного сапёрного батальона. 15. 06. 1944 года награжден медалью «За отвагу» <…> 08 августа получил осколочное ранение 2-3 пальцев правой руки. Находился на извлечении в ЭК г. Петровск, Саратовской области».
Цитата из ответа архива Минобороны, проливающая свет на судьбу человека, вся юность которого прошла на фронтах Второй мировой – ответа, полученного через 65 (!) лет после окончания войны.
От «столичной» Сосновки до Державинки, в которой живёт забытый всеми фронтовик, несколько километров узкой дороги. Деревня-улица утонула в снегу и в брошенности. Приземистый магазин, куцая изба, именуемая клубом, фельдшер и три раза в неделю приходящая почтовая машина – это все признаки наступившего тысячелетия. В остальном – деревянные хаты, дымящиеся печи и привозная вода за 10 километров.
Домик Николая Максимовича Лавошника по самые окна занесло снегом, из печной трубы тянула струйка сизого дыма. На долгий стук в дверь раздалось старческое покашливание и недовольное: «Кто там?..»
На пороге показался хозяин избёнки. Невысокого росточка, в хромовых от грязи ватниках и куцем полушубке.
На крошечной кухоньке тускло горела лампочка, на печке дымились котлеты. Стены избы напоминали кузницу: всё чёрное, закопчённое. Ворох грязного тряпья вместо постели.
– Сын у меня давно умер, и бабка померла. Вот так и живу один. Грязно у меня, не обессудьте. Сам всё делаю. И печку топлю и воду таскаю, – признаётся дед Николай.
На вопрос, почему столько лет не говорил, что воевал на фронте, рассерженно машет рукой:
– А меня никто и не спрашивал! Я не привык никуда ходить и кого-то просить. Привык работать и жить честно…
Свою войну фронтовик помнит так, как будто всё было вчера.
– Я же весь раненный. Два раза в госпитале лежал. Всякое было. И по три дня голодные были, и пули каску пробивали, а голову нет. Меня начальство уважало, я безотказный был. Куда посылали, туда и бежал, – говорит он.
Он охотно вспоминал, как освобождали Харьков и белорусский город Быхов, как копали траншеи под Москвой, как рвались противопехотные мины и от его товарищей не оставалось и «мокрого места».
– Меня мать, видно, родила заговорённым, ничего меня не брало, – улыбается он.
Говорит, что последний раз получал от родины 5 000 рублей дореформенными рублями при демобилизации в 1946 году. И ещё вспоминает, что «талоны на продукты поменял, полрюкзака консервов дали…»
Потом, после войны, вся его жизнь – родная Державинка. Когда справляли День Победы, а его не приглашали на митинги и прочие торжества, он всегда дома выпивал пару рюмок водки за тех, кто не вернулся. И жил дальше.
– Куда я пойду хлопотать? В грудь себя бить, что я фронтовик? Да Боже сохрани, – категорично говорит дед Николай.
До прошлого года он получал пенсию немногим более семи тысяч рублей в месяц. В сельсовете сжалились, попросили районных врачей оформить ему группу инвалидности. Ему на год оформили II группу «по общему заболеванию»
– Сегодня у него пенсия чуть больше десяти тысяч в месяц. В его пенсионном деле нет документов, подтверждающих, что он участник войны, – говорят в амурском отделении Пенсионного фонда.
В этом году, подержав в руках военный билет сапёра Лавошника, глава сельской администрации в день 9 Мая, нарядив сельсоветскую машину шарами и лентами, поехал к деду Николаю в гости. Власть захотела деда Николая позвать на торжественный митинг.
– Не поеду, – сказал как отрезал забытый воин, добавив вдруг: А то у меня телевизор украдут. Это, видимо, была его форма протеста, впервые выраженная за 90 лет земного бытия.
Ещё минувшей весной к деду Лавошнику пожаловали из районной соцзащиты. Пообещали сменить сгнившие оконные рамы на практичный пластик. Мерки сняли и уехали. Больше соцзащиту вместе с окнами в тех краях в глаза не видели.
– Сказали, что тем, кто живёт в сельской местности, таких услуг не положено, – признаётся сельский глава.
«Он у нас обласканный…»
Звоню главе Серышевского района Сергею Худяку. Спрашиваю, как же так случилось у него в районе, что 90-летний участник войны живёт в жутких условиях, без малейшего внимания и помощи.
Недовольным тоном глава долго выяснял, кто мне «слил информацию» про деда Николая.
Потом предложил мне поменяться с ним местом работы, попутно поставил пару диагнозов деду и сельскому главе. А в завершении разговора, не поперхнувшись, заявил:
– Он у нас и так обласканный!
Вместе со мной к фронтовому сапёру приехал в гости и районный военком Сергей Ревин. По случаю приезда к старому солдату подполковник в отставке надел военную форму. Для особой торжественности.
– Полагаю, что он выпал из списков где-то в начале семидесятых годов. Тогда к тридцатилетию Победы всем ветеранам выдавались специальные документы нового образца. У него сплошная путаница в буквах фамилии, вот и выпал он. Николай Максимович за себя не хлопотал, так всё и шло, как шло. Сейчас, в наши времена, для того чтобы признать человека участником Великой Отечественной войны, нужны даже не военный билет, не записи, не орденские книжки, а вот именно анкета-запрос, которая подтверждается архивной справкой из Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации», – считает служба.
…Николай Максимович долго жал мою руку своей сухой, горячей ладошкой.
– Спасибо, что не забыли меня, – повторял он. Мы уехали – он остался. В своей спасённой деревне, из которой его когда-то давно призвали на фронт – безошибочно призвали, ничего не напутав в повестке.
Р. S.
– Максимыч, вам скоро пенсию добавят до уровня участников войны, – сказал ему сельский глава.
Старик посмотрел почти прозрачными глазами и тихо сказал:
– А на что она мне? Мне и этого на хлеб хватает. Пусть те деньги соберут и огородят на них наше деревенское кладбище. А потом и меня на него отнесут…
После этих слов в его доме на минуту стало тихо-тихо. Только дрова потрескивали в щелястой печке…
Прямая речь
Олег Кожемяко, губернатор Амурской области:
– Очень жаль, что так судьба распорядилась с человеком, что столько времени он был потерян из списков фронтовиков. Но хорошо, что справедливость восторжествовала. Правительство области сделает все для того, чтобы улучшить его жилищные условия. Мы в ближайшее время готовы на территории его усадьбы построить ему новое жильё или отремонтировать его дом. Тут, как он пожелает. В село Державинка выехала комиссия, в которую включены глава Серышевского района и заместитель министра социальной защиты областного правительства. Они детально разберутся с ситуацией и примут все меры, чтобы облегчить его жизнь.
Я сам лично заеду туда в ближайшее время, познакомлюсь с этим человеком. Ситуация по ветерану Лавошнику, равно как и по всем другим ветеранам войны, – это мой персональный контроль.
Источник новости: http://www.amur.info/column/2010/12/20/