В Приамурье хирурги-онкологи на протяжении двух дней проходили мастер-класс от выдающегося специалиста. С ними работал Михаил Тер-Ованесов – доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой онкологии и гематологии РУДН, член Международного общества по раку желудка и Европейского общества торакальных хирургов, ведущий научный сотрудник онкологического научного центра имени Н.Н. Блохина.
Мастер-класс организовала кафедра лучевой диагностики, лучевой терапии с курсом онкологии АГМА и областной онкодиспансер. Сотрудникам медакадемии удалось пообщаться с выдающимся хирургом. Редакция Амур.инфо публикует их интервью.
— Михаил Дмитриевич, вы приехали проводить мастер-класс и операции для действующих хирургов? Вы как определяете свою задачу? Что вы должны им сейчас дать?
— Я в Амурском онкодиспансере уже не в первый раз, достаточно хорошо знаю многих коллег. И в этот раз моей задачей было просто донести современное состояние проблем хирургии рака желудка, рака печени и рака лёгкого для того, чтобы мы могли наладить взаимодействие, а главное – стандартизовать методики, которые используем в радикальном лечении пациентов онкологического профиля. Современные операции должны в полной мере соответствовать стандартам хирургического лечения злокачественных новообразований.
Фото: АГМА
— Хирургия – это такая сфера деятельности, где мастерство передаётся «из рук в руки». Это так?
— Абсолютно, именно мы это и делаем сейчас. Это как раз и есть самое важное. Как говорил мой учитель, академик Михаил Иванович Давыдов, «хирургия учится глазами». Пока ты несколько раз не увидишь, а потом несколько раз не повторишь сам, то не до конца поймёшь весь процесс. В хирургии важны детали, как и во всём другом. То есть важно и показать, и рассказать, и проконтролировать. Для обсуждения самых сложных и спорных вопросов мы будем работать эти дни.
— Сколько операций вы провели в амурском онкодиспансере? Вы оперировали сами или контролировали ход операции?
— У нас было две операции 25-го и две операции 26-го июля. Я оперирую сам, затем мы смотрим пациентов после вмешательства, определяем тактику лечения. Сегодня утром сделали обход больных после вчерашней операции, состояние компенсированное. Все будут переведены в отделение на продолжение ведения послеоперационного периода.
— Лечение рака – это сложный процесс, где есть разные виды терапии – химиотерапия, лучевая терапия, хирургическое лечение. Насколько важно взаимодействие врачей, как вести пациента правильно, чтобы не потерять его ни на одном из этапов?
— Взаимодействие врачей – непременное условие. Мы всегда проводим мультидисциплинарный консилиум. В мультидисциплинарный консилиум обязательно входит врач-радиолог, химиотерапевт и врач-хирург. Иногда мы ещё приглашаем по необходимости врачей диагностического профиля: КТ, МРТ, УЗИ и патоморфологов. И вот только после комплексного обсуждения проблемы мы определяем этапность лечения. Ведь на сегодняшний день большинство онкологических больных требует комплексного лечения. В любом случае на всех этапах тактика определяется коллегиально, и она корректируется по мере получения новых данных. То есть после прохождения каждого этапа снова собираем консилиум и обсуждаем.
Фото: АГМА
— Есть такое мнение, что число онкологических заболеваний растёт год от года? Так ли это?
— Так и есть, эта тенденция характерна для всего мира. Причины комплексные – наследственность, экология, особенности питания, вредные привычки (курение, сочетание курения с алкоголем), профессиональные вредности. Есть и видоспецифичные факторы, например, для рака желудка – это бактериальное инфицирование хеликобактер пилори. Для рака печени фоном являются гепатиты В и С с исходом в цирроз печени. Ну и, конечно, рост онкопатологии связан со старением населения во всём мире. Мы стали дольше жить, соответственно, доживаем до своих опухолей. На первом месте в мире по-прежнему рак лёгкого. Мировая статистика также подчёркивает рак лёгкого как основную причину смертности. У женщин на первом месте остаётся рак молочной железы.
— В России есть какие-то особенности в этом отношении?
— Мы в целом повторяем мировую статистику, хотя в субъектах могут быть особенности по приоритетным локализациям.
— Можно ли говорить, что рак стали лечить успешно? Если сравнить с началом вашей работы в этой сфере или хотя бы оглянуться лет на десять назад?
— Конечно, лечение рака изменилось кардинально, результаты изменились кардинально. В целом, мы имеем значительные успехи по безрецидивной и безметастатической выживаемости, улучшению качества жизни наших пациентов.
— Успех во многом зависит от ранней диагностики. Что нужно делать, чтобы «не упустить момент»?
— Нужно элементарно проходить диспансеризацию. Конечно, тут ещё вопрос качества обследования, уровня компетенций специалистов. Существуют злокачественные новообразования, которые на самом деле хорошо поддаются скринингу. Это рак толстой и прямой кишки: необходимо выполнять колоноскопию, начиная с возраста 45 лет. И в зависимости от того, что выявляется при диагностике, проводить своевременное лечение фоновых состояний. В случае «семейных раков» этой локализации, передающихся по наследству, эндоскопические ежегодные исследования надо начинать с 40 лет. Для женщин обязательно необходимо проходить маммографическое обследование и гинекологическое. Для того, чтобы исключить рак лёгкого, нужно регулярно проходить низкодозную КТ. Возможности ранней диагностики есть, их необходимо использовать!
Фото: АГМА
— Диагностика и лечение рака за рубежом. До недавнего времени это было довольно распространено. Сейчас в лечении онкозаболеваний есть то, что неподвластно российской медицине?
— В принципе, сейчас мы всё можем делать у себя, причём и на центральных базах, и в регионах. Могу сказать, что за то время, как я посещаю Амурский онкодиспансер, возможности в лечении онкобольных здесь увеличились значительно. И на сегодняшний день мы вообще в России стремимся к тому, чтобы пациенты имели одинаковые возможности, независимо от места проживания.
У нас существуют референсные морфологические лаборатории, куда отправляется материал. Возможности хирургии, реанимации сейчас на местах тоже достаточно хорошие. Уж точно лучше, чем они были 10-15 лет назад.
— Есть ли в наличии медикаменты, чтобы лечить онкобольных?
— Я думаю, везде лекарственное обеспечение примерно одинаково. Наши препараты не попадают под санкции. Но всё же в последнее время изменился профиль лекарственных препаратов, увеличилось количество российских препаратов и уменьшается количество западных. Но всё есть в доступности. Может быть, не всегда в том объёме, который необходим, но индивидуально после проведения консилиума на пациента выписывается индивидуальное требование, и министерство здравоохранения на местах может провести срочную закупку под конкретного пациента.
— Можно ли вообще вылечиться от рака?
— Все зависит от стадии, на которой мы выявляем заболевание. Если это первая – вторая, то можно излечиться полностью. Но пациенту нужно будет помнить об этом всегда, проводить обязательно контрольное обследование ежегодно. Эти люди всё равно будут всегда в группе риска. С третьей стадией ситуация сложнее. Потребуется длительное специальное лечение, прогноз будет сложным. Это ещё раз о ранней диагностике!
— А может ли появиться вакцина от рака в обозримом будущем?
— Я думаю, в ближайшее время, через десять лет, может быть, вакцина и будет изобретена, ведь сейчас активно появляются новые биоинженерные технологии. Но в любом случае универсальной она не будет, она будет абсолютно индивидуальна для каждого вида опухоли. Кстати, уже сейчас есть вакцина от вируса папилломы человека, и она даёт реальное снижение рисков развития рака шейки матки. Только нужно начинать вовремя вакцинировать девочек до начала половой жизни, то есть где-то в возрасте до 12 лет, и тогда риск развития рака шейки матки будет снижен если не до нуля, то до близких цифр. В некоторых странах такие вакцины внесены в календарь прививок. У нас, если будет разработана российская вакцина, то, может быть, она действительно войдёт в календарь прививок. Это что касается профилактики рака шейки матки. Можно вакцинировать, зная возбудитель. То же самое с гепатитом B и C. Существует вакцина от гепатита B. Вакцина от гепатита C в перспективе тоже должна появиться. Это реально поможет снизить риски. Мы научились лечить многие гепатиты, а если гепатит правильно пролечен, то у пациента не будет трансформации гепатита в цирроз, а значит, не будет риска развития рака печени.
Если мы говорим о вакцине от рака в принципе, то это вопрос будущего. Но с учётом новых технологий, я думаю, в каком-то реально обозримом будущем мы сможем получить вакцины от каких-то основных видов онкозаболеваний.
— Вы заведуете кафедрой онкологии в федеральном вузе и работаете со студентами, с теми, кто только приходит в профессию и начинает путь хирурга-онколога. Можете вспомнить, как вы начинали этот путь?
— Я выбрал эту работу в глубоком детстве. Определённо, с самого маленького возраста мечтал стать хирургом и только хирургом! С седьмого класса школы я ходил в мединститут, занимался в кружке «Юный медик». Когда был в десятом классе, моя научная работа заняла первое место в СССР. Так что я знал свой путь с раннего детства, поэтому сомнений никогда не было. А потом, когда уже учился в мединституте, понял, что в хирургии мне интересна только онкология. Ну и мне очень повезло в жизни! У меня был учитель – академик Давыдов Михаил Иванович! Мне действительно очень повезло!
— Насчёт «повезло» – насколько для врача это важно?
— Это очень важно. Это самое важное в этой жизни. От учителя во многом зависит, как сложится твоя профессиональная биография.
Фото: АГМА
Справка АИ
Михаил Дмитриевич Тер-Ованесов – заведующий кафедрой онкологии и гематологии Российского университета дружбы народов, профессор кафедры онкологии, гематологии и лучевой терапии Российского национального исследовательского медицинского университета имени Н.И. Пирогова, главный научный сотрудник Национального медицинского исследовательского центра детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Д. Рогачева, член правления Московского онкологического общества.
Источник новости: Amur.info