«Бой, обстрел. Танк горит, а я живой, как нарочно»

Как один боец цыганке поверил, а другой фронтовик отказался предать семью и покончил с собой

Не перестаёшь удивляться Великой Отечественной войне: чего только на ней не происходило, как она только не выгибала человеческие судьбы…

По госпиталям

Александр Рябов на свет появился в 1921 г. в Пензенской области. По образованию – медик. В 1942 году его призвали на фронт на должность фельдшера 77-го сапёрного батальона 3-й стрелковой дивизии.

Как рассказали родственники Александра Тимофеевича, в годы войны офицера бросали из госпиталя в госпиталь. Он успел послужить даже в Крыму, откуда в 1945 г. был направлен на Дальний Восток, в амурский Белогорск. На приамурской земле получил медаль «За победу над Японией».

– Он, может, и не бил фашистов на поле боя, но всю войну людей спасал то в одном госпитале, то в другом, – отмечает сын фронтового фельдшера Евгений.

На момент окончания войны Александр Тимофеевич так и оставался в Белогорске. Но с окончанием боевых действий для самого офицера, дослужившегося до звания лейтенанта медслужбы, ничего не закончилось. Его пригласили служить в Берлин. Только была одна проблема – жена значилась дочерью врага народа. Чтобы двигаться по службе, предложили развестись и уезжать с Дальнего Востока. Так поступить Александр не мог.

– А как бы он уехал? Тут молодая жена и я, девятимесячный. Конечно, отец отказался, – вспоминает Евгений.

Рябов собирался демобилизоваться из армии, беды ничто не предвещало. Но 19 августа 1946 г. Александр Тимофеевич покончил с собой. Жене сообщили о смерти, а в справке отметили, что «самоубийство является эксцессом психически больного человека».

– В Белогорске же отца и похоронили. Но где его могила, я не знаю. Мать спрашивали, почему она его не забрала в Благовещенск. А на чём забирать? Ни денег не было, ни машины. В причину смерти отца семья тогда не поверила. Хотя время было очень тяжёлое. Тут и давление из-за брака с «дочерью врага народа», и ужасы войны… Не проходит же это бесследно для человека. Сам предполагать боюсь. Может, довели, надавили, а может, и правда, сам, кто сейчас разберёт? Думали даже, что его убили его же оружием, но кто ж о таком расскажет? – размышляет Евгений.

Уже внуки Александра Тимофеевича пытались разузнать подробнее о судьбе своего деда. В Центральном архиве Минобороны РФ им выдали справку, где названа причина смерти всё с той же припиской про «психически больного человека».

«Танк горит, а я живой»

Когда страну сотрясает война, поверишь любым предсказаниям, лишь бы услышать, что вернёшься живым. Не зря даже Сталин в 1943 г. вернул в строй религию для укрепления боевого духа советских людей.

Но эта история даже не о религии, а, как говорится, ещё хуже. Благовещенка рассказала о том, как её брат по пути на фронт столкнулся с цыганкой, нагадавшей ему жизнь.

Пётр Витько родился в 1919 г. А 20-летним ушёл в армию по призыву. Оттуда его призвали на фронт. Дома остались жена и маленький сын.

– Как мне рассказывали, шёл какой-то концерт (был 1941-й). И тут заходит офицер, останавливает всё и говорит: «Началась война». Всех, кто служил, сразу призвали, направили в Ленинград, на курсы по ремонту танков, – рассказывает родственница Петра – Галина Яковлевна.

Эшелон остановился в Брянске. Пётр Ильич вышел на перрон вместе с другими солдатами, когда к ним подошла цыганка.

– Как сам Петро рассказывал, она кому-то предложила погадать, но один из солдат ей сказал, что нет у них денег. Тогда она на брата показала и заявила, что у него в кармане 10 рублей. Ну, он ей деньги и отдал, – продолжает амурчанка. – Она ему тогда сказала: «Жить будешь, но получишь два страшных известия».

Значения этим словам никто не придал. Пётр служил в танковой бригаде. Как сам фронтовик не раз вспоминал: «Идёт пальба, а мы вылезаем, чиним танк». Но Петру везло. Никто из родных не знает, что сыграло главную роль: то ли слова цыганки так подействовали, то ли счастливая случайность, но смерть обходила мужчину стороной.

– Раза три такое было. Петро говорил: «Бой, обстрел. Танк горит, а я живой, как нарочно». Вся команда, кроме него, погибала. У него ведь даже нос был немного скошен, когда с войны вернулся, – пуля задела. А ведь миллиметр в сторону – и конец! – вспоминает Галина Яковлевна.

Во время службы Пётр Ильич действительно получил два письма, которые серьёзно его подкосили. Не только он на фронте защищал родину. Следом за Петром ушёл его старший брат – Григорий. И ведь брать-то его не хотели. Григорий окончил институт и мог быть полезным в тылу, но мужчина твёрдо решил: младший брат на фронте жизнью рискует, значит и он не станет отсиживаться.

В 1944 г. Григорий Ильич умер от ран в Румынии, там же и был захоронен. Во время войны братьям так и не удалось встретиться.

– О смерти Гриши Петру мать написала. Это был очень сильный удар. Уже после войны Петя его могилу через «Красный крест» нашёл, даже в Румынию ездил, – отмечает Галина Яковлевна.

Вторым «страшным известием» стала новость о том, что жена Петра, несмотря на ребёнка от него, ушла к другому, за которого потом вышла замуж…

Пётр Ильич дошёл до Берлина. Получил несколько наград, в том числе медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За освобождение Праги», «За взятие Берлина» и орден Отечественной войны II степени. Домой вернулся в 1947 г.

– Когда наши в Берлин входили, Петя на руки взял немецкую девочку. И как-то они с семьёй этой девочки общаться начали – и хорошо так, даже переписывались после войны. Когда та девочка выросла, даже на свою свадьбу Петро звала, да он не поехал, – рассказывает родственница фронтовика. – Петя долгую жизнь прожил. И про эту цыганку постоянно вспоминал.