Чей вклад в историю Приамурья больше: Муравьёва или Игнатьева?

Конкурс по переименованию аэропорта прошел, но осадок остался

Прошлогодняя история с именами для российских аэропортов (и благовещенского в том числе) всё из головы не идёт. Напомним, в конкурсе имён для воздушной гавани областного центра Приамурья больше всего голосов было подано за графа Николая Муравьёва-Амурского. Владимир Путин на днях присвоил благовещенскому аэропорту имя Муравьева-Амурского.

Интересный нюанс: в амурской топонимике имя Муравьёва отмечено единично – с. Муравьёвка в Тамбовском районе. И сделано это было лишь спустя 20 лет после смерти графа – в 1902 г., хотя по приказу самого Муравьёва первым строящимся в области казачьим станицам имена его соратников по Амурскому делу присваивались сразу же.

А вот второй нюанс: почему-то в пылу конкурса имён мы как-то забыли, что у нашего аэропорта уже есть историческая «именная» прописка – Игнатьево – вблизи с. Игнатьево.

На эту тему амурский издатель и краевед, коренной благовещенец Анатолий Телюк улыбается: «Я, бывает, шучу – спрашиваю людей, которые по долгу службы должны бы знать историю нашего города, края: «В честь какого такого Игната у нас названы шоссе и село?» – пожимают плечами, разводят руками».

Никто не верил

Оказывается, село названо во исполнение приказа Муравьёва-Амурского в честь графа Николая Павловича Игнатьева (родился в 1832 г.), известного русского государственного деятеля, генерал-адъютанта, военного разведчика, дипломата, посланника в Китае, посла в Константинополе. Человека, которому фантастическим образом удалось заключить Пекинский договор, разрешив таким образом сложнейший вопрос с Айгунским договором, подписанным Муравьёвым в 1858 г. (Александр II ратифицировал его 8 июля 1859 г., но китайская сторона вскоре после подписания наотрез отказалась признавать юридическую силу договора). В положительном решении этой проблемы (тем более мирном) сомневались и генерал-губернатор Муравьёв-Амурский, и  министр иностранных дел Горчаков, и сам государь император. И граф Игнатьев 17 февраля 1859 г. целенаправленно был послан в Пекин для улаживания этого конфликта.

Именно Николаю Павловичу – 28-летнему генерал-майору, тонкому и дерзкому дипломату – в 1860 г. удалось невозможное: в разгар Англо-франко-китайской войны (2-й опиумной), рискованно лавируя между англичанами с французами и китайским правительством, спасти Пекин от разрушения англо-французскими войсками и добиться подписания Пекинского договора на высшем правительственном уровне.

Пекинский договор не только подтвердил Айгунский, но и значительно его расширил и уточнил наличием карты приграничных территорий. Теперь за Россией был утверждён как левый берег Амура (Айгунский договор), так и реки Уссури со всеми приморскими незамерзающими гаванями до бухты Посьета и маньчжурским берегом до Кореи (частично освоенные нами ещё в ХVII в.). Сегодня это территории Приморья и юга Хабаровского края. Именно благодаря дипломатическому гению Игнатьева у России появилась возможность развития в направлении Азиатско-Тихоокеанского региона. С подписанием Пекинского договора Россия действительно превратилась в великую морскую державу.

Всеобщее изумление лучше всех выразил губернатор Муравьёв-Амурский в послании к министру иностранных дел Горчакову: «Все сомнения рассеяны, теперь мы законно обладаем и прекрасным Уссурийским краем, и южными портами… Всё это без пролития русской крови, одним уменьем, настойчивостью и самопожертвованием нашего посланника, а дружба с Китаем не только не нарушена, но скреплена более прежнего. Игнатьев превзошёл все наши ожидания…». Это же отметил и Александр II – за заключение договора Игнатьев был пожалован орденом Св. Владимира 2-й степени, орденом Св. Станислава 1-й степени и произведён в генерал-адъютанты. Китайская миссия была настолько удачной, что Николая Павловича сразу же назначали директором Азиатского департамента МИД (в 29 лет!), который он успешно возглавлял в 1861-1864 гг.

Надо сказать, что на своей службе Игнатьев пускал в ход довольно необычные для других дипломатов методы, он виртуозно «обыгрывал» своих противников. Его биограф, историк В. Хевролина писала о пекинском периоде: «По сути, Игнатьев ходил по острию ножа. Ему, безусловно, присущ был некоторый авантюризм, что нередко спасало его в сложных ситуациях. Игнатьев, впрочем, верил в свою счастливую звезду и не боялся рисковать». Его фантастические комбинации приводили в восторг историков, он стал прототипом героев приключенческих романов Валентина Пикуля и Бориса Акунина.

Как многие видные госдеятели, он стремился к активизации и самостоятельности действий России на международной арене, укреплению её внешнеполитического могущества. И вообще Игнатьев горячо выступал за активную внешнюю политику России на Востоке, что встречало противодействие Горчакова, считавшего главным европейское направление внешней политики. Возможно, поэтому он и попал в немилость двора. Так, в 1883 г. Николай Павлович получил собственноручную записку от Александра III: «Я пришёл к убеждению, что вместе мы служить России не можем». Так бросались в России энергичными людьми в то самое время, когда таких личностей в стране катастрофически не хватало. Но время расставляет всё на свои места – сегодня именем Игнатьева даже названо целое направление во внешней политике – «Игнатьевская школа дипломатии».

Памятника нет

Ладно, не будем гадать, чьё имя больше подходит для названия аэропорта – Муравьёва или Игнатьева. Оба очень многое сделали для земли Амурской. Но если имя Муравьёва сегодня известно, пожалуй, каждому амурчанину (и, что греха таить, зачастую в общественном сознании дипломатическая заслуга Николая Павловича приписывается ему), то имя графа Игнатьева… Ни в Благовещенске, ни в Амурской области, ни на Дальнем Востоке, да и вообще нигде в России ни бюста, ни памятника ему не поставлено. Представьте, на всю Россию – лишь одно наше с. Игнатьево названо в его честь. Да ещё в Приморье, которое он присоединил к России, совсем недавно его именем назван небольшой скверик во Владивостоке. Была, казалась бы, исторически и топонимически логичная прекрасная возможность увековечить его имя в названии аэропорта… Это была бы поистине прекрасная история. Да кому ж там наверху придёт в голову мысль привлекать к такому делу историков, краеведов и топонимистов?

Другое дело – болгары, которым он оказывал огромную поддержку и, будучи полномочным послом России в Османской империи и горячим сторонником идей панславизма, в 1878 г. составил и подписал Сан-Стефанский договор, освободивший Болгарию от турецкого ига и положивший конец Русско-турецкой войне.

В Болгарии именем Игнатьева названы школы, улицы, площади по всей стране, два села и город, поставлен прижизненный памятник в Варне, бюсты и памятники в Софии, Плевене, Игнатиево… По инициативе Болгарии даже пик в Антарктиде назвали. Для болгар он – национальный герой.

В марте этого года, в рамках празднования 140-летия окончания Русско-турецкой освободительной войны 1877-1878 гг. и восстановления болгарской государственности, запланировано открытие нового памятника в Софии – копии прижизненного бюста в Варне. Болгария даже выступила с объединяющей панславистской идеей – поставить бюсты Игнатьева в пограничных городах славянского расселения. А уж пограничнее нашего Благовещенска трудно сыскать – на самой границе с Китаем находимся!

Говорят, граф Игнатьев прослезился, узнав об открытии памятника в Варне в 1906-м. А может, приспело время земле Амурской стать первой в России, где воздвигнут монумент этому славному человеку? Кто за памятник графу Игнатьеву на самой границе с Китаем, в столице земли Амурской? Продолжим Амурское дело?!